— Анна! — позвала Эрле, махнув девушке рукой. Та никак не отреагировала — наверное, не услышала, но зато услышал Марк и тут же обернулся на голос.
— Стефан? — удивленно протянул он. — Он-то что здесь делает?..
Юноша оказался внимательнее своей подруги и приветственно помахал Марку с Эрле рукой, потом нагнулся к уху Анны, что-то сказал — и вскоре обе пары оказались рядом.
— Марк? Ты тут откуда? А я-то полагал, что ты у нас таких зрелищ не любишь! — воскликнул Стефан, хлопая приятеля по плечу. — О-о, да ты еще и не один, — добавил он, внимательно взглянув на Эрле, и одновременно с этим девушка негромко сказала: — Привет, Анна.
— Привет, Эрле, — откликнулась та, словно невзначай придвигаясь ближе к своему спутнику.
— Вы знакомы? — в очередной раз удивился Стефан, и Анна неохотно объяснила: — Это соседка моя. Тоже у тетушки Розы живет, — и жалобно добавила, глядя на юношу снизу вверх, — а ты знаешь, я, кажется, еще один пирожок с яблоками хочу…
— Делать нечего. Придется нести, — Стефан притворился озабоченным и улыбнулся стоящей рядом неохватной женщине в белом чепце, открывающем мочки ушей: — Пропустите, тетушка…
Женщина с ворчанием посторонилась — судя по ауре, она была строгой блюстительницей общественной морали и никак не могла одобрять столь откровенного Анниного поведения — и Марк, задумчиво глядя на проталкивающегося сквозь толпу приятеля, неожиданно изрек:
— А что, это неплохая мысль! — и, обращаясь к Эрле, спросил: — Тебе с чем взять?
Девушка попыталась возразить в том смысле, что не голодна, но он и слушать ее не стал, сказав, что в таком случае возьмет для нее два пирожка — один с мясом, другой с капустой — и стал протискиваться в том же направлении, что и Стефан. Потом обернулся, бросил через плечо: — Смотри, никуда не уходи, — и, не дожидаясь ответа, окончательно растворился в людской массе.
Оставшись наедине с Анной, Эрле горестно вздохнула.
— Бросили нас… Вот нахалы.
Анна шутку не поддержала.
— Вернутся, куда они денутся… Давай лучше представление смотреть, и так много пропустили.
А пропустили они и впрямь много. За это время Лоди-Локулька успела совершенно уверить мужа в том, что ночью к ней придет любовник, и снедаемый ревностью Гуттчедойф решил подкараулить его под дверью и задать хорошую взбучку. К тому моменту, когда девушки наконец стали замечать происходящее над ширмой, он как раз выполнял свое намерение, совершенно не подозревая о том, что там, за дверью, его жена предается утехам любви с залезшим к ней через окно соседом-студентом. Зрители смеялись над незадачливым ревнивцем; кое-кто отпускал соленые шуточки в адрес Лоди и ее студента, и Эрле невольно улыбнулась вместе со всеми — уж больно забавен был Гуттчедойф, одновременно и ждущий прихода кузнеца, и опасающийся, что еще неизвестно, кто кого поколотит в итоге. Наконец ночь закончилась, а вместе с ней — и мучения бедного обманутого мужа. Наутро он повинился перед женой, сознавшись, что подозревал ее в измене; та благосклонно согласилась его простить, и муж с женой помирились, к величайшему удовольствию зрителей, которые единственные видели роскошные ветвистые рога на голове ничего не подозревающего супруга.