И все это время ее не оставляло странное ощущение, что она делает что-то не так, совершает какую-то ошибку и упустила что-то важное… но что именно — понять ей в тот вечер так и не удалось.
А наутро Эрле узнала от совершенно обезумевшей Анны, что ночью Стефана арестовали.
Для Эрле настали тревожные дни. От отчаянно оправдывающегося Марка она узнала подробности случившегося. Тем вечером Стефан выпил больше обычного и начал произносить длинные речи, в которых поносил императора Вильгельма и восхвалял герцога Фольтерверского. Договорился даже до того, что Ранница — свободный город, к империи присоединилась добровольно, а раз так, то Совет вправе в любой момент признать над собой власть герцога, и городские власти будут глупцами, если в ближайшее же время этого не сделают. Марк эти крамольные излияния дослушивать не стал, оборвал оратора на полуслове, а потом кто-то увел беседу в безопасное русло. Но настроение у Марка уже было безнадежно испорчено, и он собрался уходить. Памятуя о просьбе Эрле, велел собираться и Стефану — к счастью, тот не стал особо сопротивляться и легко позволил себя увести. По дороге Стефан глотнул свежего воздуха и окончательно протрезвел. По крайней мере, когда Марк предложил приятелю на всякий случай проводить его до самого дома, тот энергично воспротивился и предложил провожать Эрле, если уж ему так нравится это занятие, а не лезть с такими предложениями к нему, Стефану. Он-де не ребенок и сам прекрасно найдет дорогу. Марк пожал плечами, и на том они расстались. Как выяснилось позже — зря. Потому что Стефана задержал ночной патруль, и обвинения против него были весьма серьезными: распевание песен, хулящих Его Императорское Величество.
Анна была вне себя от горя. Эрле ужаснулась, запоздало сообразив, что она теперь должна думать о Марке и о ней, Эрле, тоже. Девушка не могла понять, где были ее глаза, что она не заметила такую очевидную вещь и повела себя, как последняя идиотка. Что было хуже всего — Анна ее ни в чем не обвиняла и не упрекала ни ее, ни Марка. Эрле попыталась оправдаться, как-то объяснить, что они не знали и не хотели — Анна внимательно выслушала ее тираду и сказала, что конечно же, она им верит, у нее и в мыслях никогда не было, что они в чем-то виноваты. От отчаяния Эрле захотелось то ли заплакать, то ли стукнуть Анну — она не сделала ни того, ни другого, только встала перед зеркалом и где-то с час ругала себя всеми словами, какие только могла вспомнить. Что про нее думают плохо — это еще ладно, переживет, не в первый раз… Но Марк! Он же страдает из-за ее ошибки!.. И вот это было совершенно невыносимо.