Второй сотрудник достал из папки набранный на компьютере текст и положил перед Крильчуком:
— Если вы согласны стать кандидатом в члены «Союза» — распишитесь в этом протоколе.
Крильчук взял бумагу, поднес к глазам.
ВОПРОС. Вы Крильчук Сергей Леонидович, 1970 года рождения, лейтенант госбезопасности?
ОТВЕТ. Да.
ВОПРОС. Чем вы занимались в последнее время?
ОТВЕТ. 20 октября в составе оперативной группы…
Он дочитал протокол допроса до конца. В тишине кабинета было слышно, как бьется его сердце.
— Что… это? — спросил он, залпом выпив кофе.
— Как видите, мы можем обходиться без побоев и изощренных пыток, в отличие от ваших коллег из ФСК.
— В ФСК не пытают, — проговорил Крильчук, не отрывая взгляда от бумаги.
Штатские засмеялись.
— Возможно, — сказал первый. — Но там и не знают того, что известно нам.
— Подписываете? — второй протянул ручку.
Крильчук понимал, что если он не подпишет, то после того, во что его посвятили, живым отсюда не выпустят. Но чего все-таки они хотят?.. Подписать! Подписать, вырваться на свободу и рассказать обо всем там — в ФСК, в прокуратуре. Но глаза? Как он будет смотреть в глаза тем, кого предал — Швецу, Илларионову, Валере Арнольдову?.. Жене, сыну, отцу, наконец?..
— Почему вы не заставили меня расписаться тем же способом, каким получили эти показания?
— А потом поддерживать вас в подконтрольном состоянии всю оставшуюся жизнь?.. Нет, Сергей Леонидович, нам нужно, чтобы вы совершили этот шаг трезво и обдуманно.
— Что меня ждет потом? — спросил Крильчук, не надеясь получить ответ.
— Замена режима строгой изоляции на карантин, — резко заговорил первый, — трехчасовая прогулка по территории, через две недели — повторная обработка на «Коде-1», и в случае, если мы найдем результаты удовлетворительными, приведем вас к присяге. Затем последует программирование на «Коде-8» и дальнейшие инструкции.
— Программирование?..
— Вы задаете слишком много вопросов! — прикрикнул второй, и его маленькие, пепельно-серые глаза нетерпеливо забегали. — Подписываете или нет?
Крильчук положил листок на стол, прижал его ладонью левой руки и, с трудом подавляя дрожь правой, размашисто расписался.
Засветилась свеча перед престолом.
— Премудрость, прости! — оповестил диакон в царских вратах, осеняя крестом молящихся. Затем, положив Евангелие на Престол, он произнес: — Господи! Спаси благочестивых и услышь нас!
— Святый боже, Святый крепкий, Святый Бессмертный! Помилуй нас, — взмолились вослед поющие.
Отец Василий в золотом расшитой епитрахили и фелони поверх подрясника читал Апостола. Шел третий час литургии. Благоуханный кадильный дым разносился по храму, пробуждая радость в душе верующих, желавших спасения…