— А сопоставленьицем, очень просто. Да, собственно, и не покажи вы мне свастику, я бы этот символ по татуировкам скифов узнал.
— Скифов?
— Вот именно. Период распространения санскрита приблизительно совпадает с расцветом скифского государства — с чего бы это, вы думали, я стал излагать небезызвестную вам, как оказалось, историю?..
Они еще долго сидели, пили кофе капуччино, делились наблюдениями за трансформацией татуировок осужденных. Мелентьев хвастал редкими рисунками и с упоением рассказывал о съезде любителей «нательной живописи» в Сан-Диего, где побывал по приглашению калифорнийского коллеги, о новейших достижениях татуировочной техники и прочем, что Каменева интересовало мало, но было данью уважения и благодарности фанату.
По пути на Петровку ему вспомнились слова Кости Андреева: «А иерархия скифская?.. Не нашей чета! Тем более не уголовной. У них, между прочим, татуировка на руках означала принадлежность к высшей касте». Ни к селу, ни к городу оброненная фраза в свете мелентьевского рассказа обретала важный смысл: речь шла о праве на татуировку согласно принадлежности к касте! Если исходить из этого, то уголовнику Сотову просто не полагалось иметь татуировок на руках — «царственным скифом» он явно не был. Почему-то не было татуировки и у Давыдова. Почему? Что отличало его от «соратников» — Отарова, Реусса, Войтенко?
Чтобы ответить на это, Каменев засел за их дела и, проделав сравнительный анализ биографий татуированных, нашел единственное и неоспоримое общее, что связывало троицу: в прошлом они были офицерами. Реусс — милиции, Войтенко — внутренних войск МВД, Отаров, демобилизованный в 1979 году в звании майора, после окончания Саратовского юридического института служил в прокуратуре юго-западного военного округа. В отличие от них Давыдов в армии не служил — по состоянию здоровья военнообязанным вообще не был. Таким образом, Каменев не без основания предположил, что буква О в аббревиатуре могла означать слово ОФИЦЕРЫ.
— Петр Иванович, к вам Двинский. Вы его вызывали?
Казалось, ничто уже не могло удивить Петра. После посещения дома Двинских он вычеркнул эту фамилию из следственного плана, смирившись с роковым совпадением отчества священника с искомым Никаноровичем.
— Проводите его ко мне.
Он старался не гадать, что привело к нему Серафима Васильевича на следующий день после похорон отца, но рой беспорядочных догадок прокручивался у него в голове все пять минут, которые потребовались неожиданному посетителю, чтобы преодолеть расстояние от бюро пропусков до кабинета.