— Ох и глупая ты у нас, Парашка. Лучше б он тама, в тридевятом царстве, ума поднакопил. Куды уж ему с энтим камешком супротив Кощея переть. Одна надежа — Василиса своими хитростями подсобит, а не то так и будем до конца жизни по веткам прыгать.
Белки влетели в лес, взметнулись на ближайшую сосну и понеслись на доклад, совершая головокружительные прыжки с ветки на ветку в сторону посада Василисы Премудрой.
— Это саботаж! — Кощей нервно дернул себя за полы черного сюртука, вперив гневный взор в зеркало.
— Да нет его в твоем царстве-государстве, — устало проворчало зеркало. — Вот, смотри, смотри… — На зеркальной поверхности замелькали картины северных границ Кощеева царства. — Видишь, войско твое верное в засаде сидит.
Почти на самой верхушке сосны, росшей в десяти шагах от тропинки, тесно прижавшись к смолистому стволу, сидел Соловей-разбойник. Правой рукой прикрывая от солнца выпученные от напряжения глаза, он старательно глядел вдаль. Лихо Одноглазое пристроился в кустах на противоположной стороне дороги, но маскировка его оставляла желать лучшего. Кусты вокруг него поникли, листья пожухли и один за другим падали на землю, избегая почему-то касаться самого виновника их преждевременной гибели.
— Не верю. Я неприятности за тыщу верст чую. Здесь Ивашка! Хоть убей здесь!
— Ой, да была б моя воля, давно б убило! Зануда ты, а не Кощей…
— Опять дерзишь? Смотри, забуду о том, что ты такое уникальное. Как дам… А ну, быстро показывай мне Ивана…
— Опять снова-здорово… для особо одаренных повторяю еще раз: нет его в твоем царстве-государстве. Вот, смотри…
— Но это точно Иван? — Медведица сурово смотрела на качающихся на ветках белочек.
— Точно, точно… — запрыгали рыжие вертихвостки.
— Он ка-а-а-к кинет камешек, а дерево — хрясть! А мы вместе с ним шлеп! Ой, страху было! — затараторила Парашка.
— Он, правда, росточком чуток поменьше стал, — видно, плохо в тридевятом царстве с харчами, но это точно он, — вторила ей Малашка. — А уж по матушке-то как соскучился сердешный, ну через слово ее вспоминает… только почему-то твою матушку, — удивленно сообщила она.
— Мою? — Медведица была удивлена не меньше. — Так он ее и не видел, почитай, ни разу. Странно… Да где ж его носит? Как был непутевым, так таким и остался. — Василиса в сердцах двинула лапой по пеньку, на котором сидела, и оказалась на земле (пенек был довольно трухлявый). Своей резиденцией Василиса Премудрая (Прекрасной ее в новом обличье язык назвать не повернулся бы) выбрала небольшой холм посреди дубравы, расположенный чуть южнее родной вотчины. Отсюда великолепно просматривался терем и все, что творилось за частоколом на посадском дворе. — Ой, девочки, что-то неспокойно у меня на душе. А ну как не поспеет Иван в терем до заката…