Практики лесного зверя подкрадываться к жертве бесшумно Вакула не имел, а потому сообщил о своих намерениях прямым текстом:
— Ща я те, Кощей, кое-что оттяпаю!
Получивший своевременное уведомление Кощей немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов, подставив под удар то, что у нормальных людей называется мягкое место. У Кощея это место оказалось настолько жестким, что от боли взвыли оба.
— Офонарел, что ли? — заверещал Его Бессмертие — На порядочных людей кидаешься? Тебе что, делать больше нечего?
— Прошу прощения. — Кузнец сплюнул обломок зуба, вымазанный в гуталине. — Ошибочка вышла. Обознался.
Незнакомец как был черненьким коротышкой с кольцом в носу, так им и остался.
— Я те дам, обознался! — осерчал Кощей, перехватил копье на манер дубины и с треском переломил его о хребет Вакулы.
— Я ж извинился! — обиженно провыл волк, улепетывая со всех ног от греха подальше. Кощей тоже расстроился. Потирая покусанное место, он подобрал обломки копья и двинулся к цели своего путешествия. До посада было уже рукой подать. Проломившись сквозь густой кустарник, Кощей на одном дыхании взлетел на развалины кузни и замер. Картина, представшая перед ним, заставила его так широко открыть рот, что проклятое кольцо ввалилось-таки внутрь, благополучно миновав зубы. Его верные слуги плечом к плечу с его злейшими врагами пели песни и пили вино! Больше всех старался Соловей-разбойник:
Вы слыхали, как поют дрозды-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы?
Нет, не те дрозды, не полевы-ы-ы-ы-я-я-я-я-я-я…
Кипя от возмущения, Кощей двинулся к нахалу с целью немедленно разобраться, но по дороге его внимание привлекли Гена и Чебурашка, старательно втолковывающие что-то чертям.
— Я прораб или не прораб? — грозно вопрошал домовой, засунув голову в пасть Центральной.
— Прораб, — донесся из пасти голос Балбеса.
— Я министр или не министр?
— Министр.
— Тогда отдай напильник!
— Не отдам. Моя очередь… Я тоже хочу ссспос-собсствывова… блин… споспешшшствов…
— Внести вклад в общее дело в борьбе с паханом, — прокукарекал с ноздрей Центральной петух.
"Ага, — смекнул Кощей, — у меня появился союзник". И он начал протискиваться поближе, в надежде услышать что-нибудь новенькое о неведомом пахане.
— Кончай базар, братаны, — дыхнула крутым перегаром Левая. — Ночь на исходе, а вы все с Центральной возитесь.
— Не лезь наперед папы в пекло. — Илья уступил Трусу место. Трус откинул рога за спину, торопливо сел на землю, схватился за свой конец напильника и начал яростно шаркать им взад-вперед. Балбес, удобно устроившийся на языке Центральной, не ожидал такой прыти от своего коллеги, упустил свой конец, и напильник вместо треугольного зуба Центральной проехался по ее губе. Двухметровый обрубок бревна, распяливший пасть судьи, затрещал, но выдержал.