— Теперь у тебя тоже есть корона, как у тети Стэйси. Надень ее! — приказала дочь.
— Это не корона, — сказала Стэйси, — это лента для волос с бриллиантами.
И тактично покраснела.
— Я уже сделала прическу, милая, так что надену корону потом, хорошо? — сказала я Руби.
Ее глаза наполнились слезами, а пухлая нижняя губа задрожала.
— Ладно, надену сейчас! — я водрузила диадему на голову. — Она чудесная!
— Не снимай, — улыбнулась Руби.
— Знаешь, почему мы дружим? — спросила я, вытащив из волос пластмассовые зубья диадемы и пытаясь защелкнуть ремень безопасности, пока Стэйси выезжала со двора.
— Потому что знаем друг друга лучше, чем кто бы то ни было, включая наших мужей, — ответила она.
— Нет. Потому что рядом со мной ты такая красивая.
Она улыбнулась, и, дотянувшись, ущипнула меня за щеку.
— Ты прекрасно выглядишь, Джулиет. Только приколи брошку так, чтобы получше закрыть это пятно.
Мы опоздали на церемонию больше, чем считалось модным. Другие женщины за столом Стэйси, все ее коллеги по Международному агентству актеров и моделей, уже понемногу ели салат из рэдиччио и инжира. Я обратила внимание, что почти все они откладывали в сторону сыр горгонзола. Интересно, можно ли забрать их сыр себе на тарелку?
Мы извинились и сели за стол. Стэйси опытным взглядом окинула толпу. Ежегодный прием «Женщины за исцеление», спонсируемый Лигой движения против рака груди, давал возможность дамам из Голливуда делать добро, красуясь в своих нарядах, и не беспокоиться о поисках бородатого спутника в шикарном смокинге от Армани. Платья были великолепны, а сделки внушительны. Голливудом заправляет компания старых друзей, и не так часто женщинам выпадает шанс подписать договор на миллиарды долларов. Этот прием — одно из немногих мероприятий, на котором девушка-руководитель может привлечь внимание директора киностудии, и при этом ее не смеряют надменным мужским взглядом, или где женщина с энным количеством денег может вложить их в сценарий, не доверяя наличные несговорчивому продюсеру-покровителю. Так как я не принадлежу к этой тусовке, если не считать того, что я жена посредственного сценариста, не было никакого смысла идти на прием. Когда Стэйси пригласила меня сходить с ней на «Теток за сиськи», как она говорила, я обрадовалась возможности посмотреть на то, что умеют делать звезды лучше всего — сверкать.
— Мияке. Армани. Мияке. Валентино. Мияке. О боже — Версаче, — сказала Стэйси, указывая наманикюренным пальцем на платья, скользящие мимо нашего стола.
— А твое? — спросила я.
— Донна Каран.
— А мое?