Но она не могла позволить себе отдаться чувствам, открыть их, если побудительные мотивы не имели отношения к ее делу. И остановиться она тоже не могла. Не тогда, когда Тристан смотрел на нее и его взгляд так затягивал, что она боялась утонуть в нем. То, что он сказал о брате там, в конюшне, и фразы, которыми они только что обменялись, давали прекрасную возможность оценить ситуацию.
Кашлянув, она сказала:
— Вы не назвали мне имя вашего жеребца. Тристан рассеянно провел рукой по гриве скакуна.
— Уинтерборн.
Она бросила взгляд на великолепное животное.
— Должно быть, смерть брата явилась для вас тяжелым ударом. Он погиб на войне, ведь так? — сделала она попытку узнать правду.
Жилы на шее Тристана вздулись, он заерзал в седле. Упоминание о брате сильно взволновало его. Боль, отразившаяся на его лице, была понятна Мередит. Но откуда этот угнездившийся в глубине глаз гнев и напрягшиеся мышцы, она не знала. Был ли это гнев на судьбу, унесшую брата таким молодым? Или существовала иная причина для неутихающего гнева?
Его лицо постепенно расслабилось, было похоже, что Тристан заставил себя успокоиться.
— Вам знакомо чувство потери. Вы ведь потеряли родителей.
Мередит вздрогнула. Все знали, что она сирота, но очень немногие понимали, как ей было плохо и какая пустота образовалась в ее жизни после их гибели. Тристан понимал. Он видел это своими глазами. Впервые за много лет она почувствовала себя уязвимой.
— Я… — она запнулась, — я тогда была совсем девочкой.
Он придержал лошадь, потому что с лесной тропинки они выехали на открытое холмистое пространство. Мередит почти не замечала красоты раскинувшихся зеленыхпросторов, ее не радовало безоблачное теплое утро.
— Думаю, в раннем возрасте смерть близких воспринимается еще тяжелее, — произнес он. — Особенно если учесть, что вампришлось жить в имении ваших дяди и тети. Я был почти мальчик, но уже тогда понимал, какой несчастной вы были.
Ее губы задрожали, она заставляла себя оставаться спокойной, глядя прямо перед собой.
— Они заботились обо мне, — пыталась объяснить Мередит.
Тристан пожал плечами, но она чувствовала, что он наблюдает за ней. Почему он следил за ее реакцией?
— Я помню, вы были очень грустной. Одинокой, — коротко резюмировал он.
Мередит задохнулась. Слова Тристана вернули ее в прошлое, которое она давно похоронила. Когда она была чужой среди единственных близких людей. Когда ей так нужно было внимание, когда так не хватало любви…
Она покачала головой. Ей не хотелось продолжать разговор на эту тему, лучше неворошить прошлое. Она не рассказывала о своем несчастном детстве. Никому. Даже Эмили и Ана знали только основные вехи ее жизни. И ей, разумеется, не хотелось раскрывать душу перед человеком, который мог оказаться изменником.