— Тринадцать тысяч пятьсот, — предложил Барли.
«Ну и ладно, — подумала Дорис, — раз уж ему так хочется быть идиотом, ради Бога». Она всегда сможет повесить леди Джулиет в своей квартире на Шеферд-Буш, которую она, в конечном счете, решила все же не продавать. Судя по сегодняшнему дню, ей часто нужно будет хорошее пристанище, когда ехать домой слишком далеко. И не такой уж маленькой кажется квартира, когда в ней находишься. К тому же в особняке все-таки ощущается присутствие бывшей жены Барли, словно ее дух каким-то образом впитался в деревянные полы Уайлд-Оутс. Надо было их тоже поменять, а она передумала в последний момент, испугавшись еще большей пыли, и беспорядка. И почему так заметно призрачное присутствие Грейс, она ведь жива? Это место ее по праву первенства. Как маори требуют Новую Зеландию, австралийские аборигены — Австралию, а палестинцы — Израиль. Они были здесь первыми.
Конечно, это полная чушь, но странно убедительная. У Дорис было мировоззрение мамаши Кураж. Земля принадлежит тем, кто ее возделывает. Дети принадлежат тем, кто о них заботится. Дом принадлежит тем, кто его любит. Но что же сделала Грейс для Уайлд-Оутс, кроме как развела там мышей и ржавчину, а труб никто не касался с тех самых пор, как Грейс вселилась в особняк в восемьдесят каком-то году.
Может, Барли закажет ее портрет? Если молодой художник, Уолтер Уэллс, придет к ней на квартиру, то она сможет выкроить время, найти одно или два окна в перегруженном расписании. В конце концов, квартира буквально в пяти шагах от работы. Она будет просто сидеть, а он — ею восхищаться. Чем больше она думала об этом, тем сильнее склонялась к тому, чтобы оставить квартиру за собой. Леди Джулиет можно будет переселить в ванную, а ее собственный портрет займет коронное место в гостиной, которая почему-то казалась вполне симпатичной, пока на горизонте не замаячил Барли и не сунул ей под нос Уайлд-Оутс. Кроме того, время от времени ей нужно проводить ночь одной. Секс с Барли довольно утомителен. Не то чтобы он был для нее ценой, которую она вынуждена была платить за нового мужчину, потому что, если честно, она тоже получала наслаждение, но все же это было утомительно, особенно если ты при этом еще и ведущая программы по искусству на телевидении.
— Четырнадцать тысяч, — заявил Биллибой Джастис, коллега сэра Рональда.
— Мой Бог, — раздался мелодичный голосок леди Джулиет, — как приятно, когда тебя так высоко ценят! Вы все такие льстецы!
— Не знаю, зачем это нужно Барли Солту, — тихонько проговорил жене на ухо сэр Рональд, — но если этот мужлан Джастис полагает, что я окажу ему услугу из-за того, что он покупает твой портрет для своей ванной комнаты, то он совершает крупную ошибку.