– Наталья Степановна, ты не удивляйся, ты просто учись! – смеялась великодушная Андреева. – Когда-то студенту Артуру Конан Дойлу его учитель казался наделённым сверхъестественными способностями. Хотя всё так называемое чудо заключалось всего лишь в наблюдательности, умении анализировать и делать выводы. Вот ты очень удивилась, как я, только увидав и две минуты поговорив с бледнолицей дамой, уже выписала ей направление на биопсию и в графе «Предположительный диагноз» написала: «Миома». Тут, Наташ, проще некуда. Бледная – румянее в гроб кладут. Слабость. По ночам тяжело дышать, хотя «ни насморка, ни кашля, ни одышки», по её же словам. Ну что это, скажи мне, пожалуйста. Это же без всяких анализов понятно!
– Ну, можно предположить, что у неё какая-нибудь патология сердечно-сосудистой системы…
– Наташ, ну какая патология сердечно-сосудистой системы, я тебя умоляю, ты же уже без пяти минут кандидат медицинских наук! Не ищи чёрную кошку в тёмной комнате. Верное всегда на виду! Ещё раз предположи… – драматически наигранно произносила Ольга.
– Разве не ясно без пяти минут кандидату медицинских наук то, что любому участковому терапевту понятно влёт? – ехидно вторил Андреевой Игорь Израилевич. – Наташенька, позвольте спросить, чем вы там во время работы в центральной районной больнице по распределению занимались? Манную кашу больным разносили? – Наталья ненавидела, когда её поучали публично. Хотя Ольга вовсе не поучала. Ольга Ивановна была на редкость коллегиальна, и только воспалённое влюблённостью сознание могло воспринимать дружеские беседы за желание принизить. Да и Игоря Израилевича злым нельзя было назвать ну никак. И в шутке его была весомая доля житейской достоверности.
– Ну, не знаю! – бурчала Наталья. – Да, и манную кашу разносила, Игорь Израилевич, бывало! Корона не падала! – нервно отвечала она старику.
– Так что ж ты, как вернулась, корону к голове гвоздями не приколотила для верности? Всё падает и падает теперь, – язвил молодую докторшу старик.
– Игорь Израилевич, отстаньте от Наташи, не то я вас за дверь выставлю! – притворно-грозно говорила ему Ольга, и он почтительно замолкал, потому что любил эту добрую гордячку Андрееву за остроту ума, за красоту, за нрав. За то, что нынче называют «харизмой». – Бледность кожных покровов. Слабость. Трудно дышать. Женщина репродуктивного возраста, то есть ещё не «сердечно-сосудистого». Всё это наиболее достоверно свидетельствует в пользу банальной анемии. Из-за чего у женщины, которая хорошо одета, не работает и, значит, со всяческими профессиональными вредностями не соприкасается, а также явно неплохо питается, может возникнуть анемия? Хроническая анемия, заметь, хроническая!