«Да, что же это такое? Весна на меня, что ли, так действует? – удивленно подумал он. – Но ведь раньше никогда ничего подобного не было… Старею, наверное!»
В этот момент дверь вивария подала очередной громкий сигнал, и из здания вышли Галина Стороженко и Викул Контрибутов. Причем, правая рука Галины была просунута под Викин левый локоть. А сам Викул двумя руками поддерживал что-то, спрятанное у него на груди. Судя по тому, как топорщилась его шуба, это был какой-то большой – килограмм на пять – сверток.
«Точно, охмурила хлопца, чертовка! – сказал себе Ефим. – Что-то с биостанции тащат… Да, что оттуда можно нести? Мясо конечно! Больше нечего!»
Он неторопливо, прогулочным шагом, выдвинулся из-за угла, и направился навстречу дружной парочке.
– Добрый вечер! – поздоровался он. – Гуляем?
– Ой, Ефим! Это ты? – преувеличенно весело затараторила Галина. – А я уж думаю, кто это здесь так поздно ходит… А это – ты!
– Добрый вечер! – вежливо поздоровался Викул, не отрывая перчатки от края прижатого к груди воротника.
– На шашлык пригласите? – тыкая указательным пальцем в выпячивающийся под шубой бугор, спросил Ефим.
– Шашлык? – озадаченно переспросил Контрибутов.
– Ну, люля-кебаб. Тоже хорошая вещь! – добродушно произнес капитан Мимикьянов.
Хищение мяса с биостанции не входило в круг его профессиональных задач, но о людях Института он хотел знать как можно больше.
– Ефим, понимаешь, какое дело… Ты только Федоровскому не говори… Он рассердится… И Макару Леонтьевичу влетит… А ему на пенсию через полгода… А? – искательно заглянула в глаза Ефиму опытная работница общественного питания. – Это инструкцией запрещено, мы знаем, но что ж делать…
– Да, уж делать нечего… – вздохнул Ефим. – Понятное дело. Только шашлык.
На последнем слове Викул тихо ойкнул и отдернул руку от края воротника. Воротник отогнулся и из-под шубы показалась маленькая голова гнома в полосатой красно-белой вязанной шапочке. Маленький старичок упрекающе смотрел на Ефима огромными темными глазами, в которых двумя желтыми точками горел свет ближайшего окна.
Ефим от неожиданности даже слегка отшатнулся.
– Что это? Кто это? – запнувшись, произнес он.
– Боник… – поправляя шапочку на маленькой голове, сказала Галина. – Не говори только Федоровскому, а Фима? Он есть перестал и плакал все время… Ветеринар его смотрел, говорит, он здоровый, только переживает очень… Обезъянки бонобо вообще очень чувствительные, а Боник он вообще прямо, как человек…
Ефим знал о странных обезъянках, недавно привезенных в Институт.
Эти, похожие на маленьких грустных гномов, человекообразные существа обладали непонятной чувствительностью ко всему, что происходило в окружающем мире.