Ненавидимый из-за своей славы, он и поведением своим давал врагам пищу для клеветы, ибо большей частью отклонял приглашения к царскому столу, а если и приходил, то своей суровостью и молчанием показывал, что он не одобряет происходящего. Оттого-то Александр и сказал про него:
— Противен мне мудрец, что для себя не мудр.
С этой позиции речь Каллисфена явилась последней попыткой остановить Александра от сползания в абсолютное зло; это был своего рода последний бой камикадзе.
Несмотря на досадное вмешательство Каллисфена запланированная процедура продолжалась, однако она превратилась в фарс. Пример подали те, кому дело было привычным, — «самые почтенные и старые персы встали и один за другим земно поклонились Александру».
Когда восточные подданные выказывали ему знаки почтения, находившийся подле Александра Полиперкон стал насмешливо уговаривать одного из персов, касавшегося бородой земли, еще сильнее бить ею о землю. Эти слова вызвали в Александре гнев, с которым он и раньше едва справлялся. Поэтому царь спросил:
— А ты не хочешь приветствовать меня? Или тебе одному я кажусь достойным насмешки?
Тот ответил, что царь не достоин насмешки, а он — унижения. Тогда, стащив Полиперкона с ложа, царь сбросил его на землю и, так как тот упал ничком, сказал:
— Вот видишь, теперь и ты делаешь то же самое, над чем смеялся.
Полиперкона царь приказал взять под стражу, но простил после долгой немилости.
Понимая, что любого из них может ожидать участь Клита, македоняне лениво принялись исполнять унизительный обряд. Он состоял из следующего: сначала Александр отпивал из чаши вина и передавал кому-нибудь из друзей; получивший выпивал вино и падал ниц перед царем, потом целовал Александра и возвращался на место.
Обратимся снова к Плутарху.
Так поступали все. Когда очередь дошла до Каллисфена, он взял чашу (царь в это время отвлекся беседой с Гефестионом), выпил вино и подошел к царю для поцелуя. Но тут Деметрий, по прозвищу Фидон, воскликнул:
— О царь, не целуй его, он один из всех не пал пред тобою ниц.
Александр уклонился от поцелуя, а Каллисфен сказал громким голосом:
— Что ж, одним поцелуем будет у меня меньше.
Александр так и не смог сломить волю Каллисфена. Более того, в последующем царь не решился прибегать к обряду проскинезы для македонян, он довольствовался прежним способом приветствия без падения ниц. Так Каллисфен победил Александра.
Он избавил греков от большого позора, а Александра — от еще большего, но себе самому уготовил погибель, ибо казалось, что он не столько убедил царя, сколько принудил его отказаться от почестей благоговейного поклонения.