С момента начала похода Александр стремится везде и всегда быть первым. Он сам правит адмиральским кораблем, он первым высаживается в Азии. Эта жажда первенства в данном случае не стоила никаких жертв Александру, но со временем она гипертрофируется в безумное маниакальное желание быть первым в любой опасности.
Грандиозное мероприятие Александра было только его войной, совершенно ненужной ни македонянам, ни грекам, хотя очередной претендент на мировое господство и пытался провозгласить благородную цель: месть персам за прежние войны с греками.
Между тем Александр отправился в поход, рассчитывая только на себя — таков вывод Арриана. И далее историк с восхищением подчеркивает, что «нет другого человека, который — один — совершил бы столько и таких дел; никого нельзя ни у эллинов, ни у варваров сравнить с ним по размерам и величию содеянного». Послушаем рассказ Арриана.
Итак, Александр вступил на земли, подвластные персам. Немногочисленность его войска вызвала лишь презрение у сатрапов Дария.
Один только родосец Мемнон на совете персидских военачальников предложил не вступать в сражение с Александром, ибо знал, что представляет собой македонская фаланга.
— Надо отступать, вытаптывать подножный корм конницей, жечь урожай и не щадить даже своих городов: Александр не сможет остаться в стране, где нет провианта, — советовал родосский наемник.
На это перс Арсит, правитель Фригии, ответил, что не допустит, чтобы у его подданных сгорел хоть один дом.
Александр был столь же опрометчив, как и его враги. Казалось, военачальники противостоявших армий состязались в проявлении гордыни и пренебрежения друг к другу.
Александр подошел к реке Граник, ведя за собой войско, построенное двойной фалангой, прикрытое всадниками с обоих флангов. В это время разведка донесла, что за Граником стоит огромное готовое к бою войско персов. Старый военачальник Парменион предложил Александру вполне разумные действия:
— Мне представляется, царь, что хорошо было бы в данной обстановке стать нам лагерем на этом берегу реки. Я не думаю, чтобы враг, у которого пехота значительно уступает нашей, осмелился расположиться вблизи нас; тем самым он даст нашему войску возможность легко переправиться на рассвете. И мы перейдем раньше, чем они успеют построиться. Теперь же опасно приступать к этому делу: нельзя ведь вести войско через реку вытянутым строем: видно, как тут много глубоких мест, а сами берега, — ты видишь, как они высоки и обрывисты. Если же воины станут переходить в беспорядке или колонной — в этом положении они всего слабее, — то на них нападет выстроившаяся конница врага. Первая же неудача будет тяжела и для нашего положения сейчас, и сделает сомнительным исход всей войны.