— Пульса нет!
— Кладите на стол скорее! Иван Иванович!
Иван Иванович подбежал, схватит, как маленького, и положил на стол... Я тоже за пульс — нет! Дыхание — редкие отдельные вздохи.
— Кофеин! Искусственное дыхание! Да я сам...
Начал делать искусственное дыхание: руки — за голову, на живот, снова за голову, на живот...
— Обнажайте вену в паховой области. Скорее, Лида, без асептики... скорее, он же умирает!!
На секунду приник ухом к груди. Не слышу, ничего не слышу... Умер! А может просто такие слабые сокращения, что от волнения не слышу. Может?
В этот момент вошел Бочаров. С ходу включился, быстро обнажил артерию на бедре, начали нагнетать кровь, одну ампулу, другую... Потом Бочаров послушал трубкой сердце и выпрямился.
— Прекратите. Он мертв.
Все замерли. Стало совершенно тихо. Бочаров пошел к двери, бросил на ходу:
— Потом расскажете... не сейчас...
Вот и все. Лежит мертвый человек на столе, руки вяло свесились. Уже не нужно операции, не нужно анестезии. Убил человека...
Но я же... хотел спасти. «Мало ли что, хотел... Под другим наркозом — был бы жив». Если бы не умер от газовой... «От такой ограниченной — не умер бы, ты знаешь». Знаю. «И вообще: каков твой актив? Раны заживают сами собой. Природа. А ты только суетишься около. Многих ли ты реально спас?»
— Да, много ли?
— Что вы сказали, Николай Михайлович?
— Так, ничего... Я, наверное, пойду пройдусь. Вы начинайте перевязки. Да-да.
В коридоре у нас стоит шкаф с нашей одеждой. Пойду надену валенки.
«Нужно с этим кончать. Нельзя убивать людей. Защитников... нет, вообще людей».
Около стола — большая коробка с ампулами морфия. Она открыта, потому что часто используем. И шприцы в антисептическом растворе тут же. Заслонился спиной от всех, взял горсть ампул, сунул в карман, взял шприц. Боюсь, что кто-нибудь заметил. Хотя они все отводят от меня глаза, им неловко на меня смотреть, как на преступника...
Вышел в коридор, переобулся в валенки. Лида вышла за мной.
— Только не утешать!
— Ты что-то взял...
— Ничего не брал. Отстань от меня...
Перепрятать ампулы. Суну их в валенок, там портянки, не провалятся. И шприц.
— Ничего у меня нет.
Вот она, оказывается, какая улица днем! Я, кажется, ее не видел очень давно. На работу — темно, с работы — ночь, обедать — спустился в подвал, там окна заделаны фанерой выше роста...
Чудный день... Мороз, а солнце уже весеннее. Ребятишки на санках катаются, как и раньше. Давно не видел ребятишек, с Егорьевска... Когда приехали в Калугу, их не было.
Хватит умиляться!
Да, хватит! Зашел в ближайший двор. Пусто. Снял валенок...