Письмо нашли от жены: «...Прости меня, не могу с безногим...»
Это мы виноваты, я виноват в такой смерти. Неужели нельзя спасти конечности раненым в бедро и колено, кроме тех, что с газовой? Просто мы не умеем. И не нужно прятаться за авторитеты, нужно думать самому...
«В последний час»: «Три дня назад наши войска прорвали оборону в районе Волчанска и Краснограда. Продвинулись от 20 до 50 километров. Действуют массы танков, большие трофеи...»
Занимаюсь подведением итогов зимней боевой операции. 18 июня была научная конференция врачей ПЭПа, и мне поручили доклад о лечении ранений коленного сустава. Программный доклад! Первый научный доклад в моей жизни. Были представлены все данные — статистика, графики, рентгенограммы, рисунки моей операции. Говорил два часа, горячо говорил, и... не уложился. Но выдержали все, не разбежались. Потом были прения, и мне изрядно всыпали. Больше всего попало за незнание авторитетов.
А Бочаров сказал:
— Надо мне было с вами прорепетировать... А то уж очень долго, едва с трибуны стянул...
* * *
ППГ-2266 лихорадит.
Комиссара и Тихомирова снимают, отправляют в резерв фронта. Перед отъездом Зверев зашел ко мне.
— Ну, будь здоров, Николай Михайлович! Едва ли теперь увидимся. Если что не так было, извини... Всегда хотел, как лучше. Только о деле беспокоился. Хоть и не досмотрел за начальником...
— Знаю... Куда? На передовую?
— Другие давно воюют, и я должен. Выполню свой долг перед Родиной. Там я, может быть, нужнее... Я твердо знаю: выполнит.
Начальника судили военным судом, хотя не арестовывали. Рассказывают, что обвинили в растрате, вспомнили и пьянство во время переезда в Калугу. Приговор был суровый: десять лет... Но потом заменили отправкой в полк. Заходил к нему незадолго до суда. Единственный раз был на квартире. Связь ослабела еще после переезда в Егорьевск, а в Калуге совсем порвалась. Просто потерял к нему интерес, и он тоже не пытался сблизиться. Хотя работал хорошо. Как только приехал тогда, 27 января, сразу все наладил.
Хаминов уезжал на вокзал вечером. Пьяный, со слезами лез ко всем целоваться. С трудом забрался в пролетку, а там вдруг выпрямился и снова стал важным и значительным, каким мы его знали в походе. Эта странная метаморфоза почему-то вызвала у меня уверенность, что на фронте он подтянется...
Лиза уехала в Череповец, домой. Ее комиссовали из-за обострения ревматизма. Зоя выходит замуж за какого-то командира и уезжает к нему в часть. И когда она сумела при такой работе? Но факт... Тамару тоже демобилизуют по состоянию здоровья — надорвалась за зиму... Интенданты сменились. Повозочные — раньше всех. Скоро останутся только Чеплюк, Канский, я, Лида да, пожалуй, белозерские лошади.