Андрей же достал из папки пачку листов плотной желтоватой бумаги и по оглавлению нашёл нужный лист, после чего спросил:
— Имя, отчество?
— Чего? — не понял плотник, удивлённо захлопав глазами.
— Как тебя звать, да как имя твоего батюшки, — пояснил Леонов.
— Ермолаем зовусь, а батюшку Авдеем величали, да только он ужо три лета назад от лихоманки помер.
— Мда, — покачал головой Андрей. — Ну ладно, значиться так… Ермолай Авдеич. Плотник, бондарь, кузница, да мельница, — бормотал он, записывая информацию. — Фамилии, верно, нет? Ну ничего, потом подберут.
Леонов перевёл взгляд на Семёна.
— Семёном меня кличут, — начал тот. — В бурлацкой артели у старшого в помощниках хожу. Отца Фомой звали, он тоже… Хмельной в Волге утоп.
— Невесело, — нахмурился Андрей. — А бурлаков у нас нету. Но ведь топором махать умеешь, избу поставить, али…
— Сможет, дело-то нехитрое! — вдруг ответил за Семёна Прохор. — Ты, Андрей Юрьич, объясни толком, каковой плата будет, да сколь долго у вас обретаться надобно?
— Так сначала мне надо узнать, что вы можете, — с еле заметной улыбкой терпеливо пояснил Леонов. — По мастерству вашему и плата будет.
— А сколь высока цена будет приказчика купеческого перекупить? — кивнул на Мишку Прохор, прищурив глаз.
Леонов, офицер из морпехов, выполнявший приказы полковника Смирнова — этапировать до Ангары пленных шведов и набрать в Нижнем охочих до переезда или работы людей, поначалу не понял, к чему клонит этот мужик, оказавшийся среди троицы явным лидером. Обернувшись, он заметил как раз ударивших по рукам начальника нижегородской фактории Олега Маслова и Михаила Афанасьевича — выборного человека от вчерашней депутации ярославских и нижегородских купцов.
— Так то человек от купцов пришёл, договариваться о присоединению к нашему каравану. Шесть купцов с нами идут, — объяснил старшему Андрей.
— И Мосолов? — уточнил колеблющийся Прохор.
Леонов кивнул, нетерпеливо постучав по выделанной коже папочки пальцами.
— Тогда и меня пиши в свою бумагу! — воскликнул после небольшой паузы собеседник. — Прохор я, а по отцу Лукич. Старшой в артели я, людишки у меня что ни есть — лучшие, да справные. Хошь острог, а хошь ещё чего!
— А камень класть, кирпич? — задержал карандаш над бумагой Леонов. — Сможешь?
— А то! — в запале махнул рукой Прохор. — Всё одно, пиши!
Уже на третий день после разговора в фактории онгарцев Прохор с семьёю, оставив дом и хозяйство на младших братьев, отправился вниз по Волге. Кроме него на лодии были и его артельщики, да несколько крепких мастеров, коих он сам уговорил отправиться вместе с ним в далёкий путь, прельстив своей сказкою. А утром того дня Прохор смотрел, как мрачные стрельцы, усилиями Андрея оставленные с вечера без хмельного, сажали за вёсла свейских полоняников. А перед самым отплытием на лодии появился парень, похожий на давешнего юнца у ворот фактории, да только за плечами его было то же ружьё, что и у тех караульщиков. Парень, для начала проверивший число свеев, принялся окликать и бывших на палубе работников. Выкликая кого-нибудь из мужиков, он каждый раз вызывал этим весёлые шутки у мастеровых.