— Я помешал?
— Нет. Я тебя жду, Евсюков.
На столике в подстаканниках стояли два стакана, а под столом в углу наполовину пустая бутылка коньяка — конспирация, неудачная для профессионалов такого класса.
Евсюков положил на стол целлофановый пакетик, в нем был пузырек с наклейкой.
— Один в один, что вам дала Виктория Мамонова.
— Изъяли при понятых?
— И протокол составили. В косметичке нашли.
— Что говорит Туманова?
— Обыск делали в ее отсутствие. Соседка со вчерашнего вечера ее не видела. Я оставил наряд возле дома.
— Отправь пузырь на экспертизу, в нем еще что-то осталось.
— Половина.
— С райздравом договорились?
— Сделают все, как надо. Проверку психушки начнут завтра. Чего искать, знают. При нехватке медикаментов шума поднимать не станут, укажут в отчете, но медперсонал трясти не будут.
— Отлично. Есть еще что-то, Евсюков?
— Тонкая ниточка, тянуть за нее опасно.
— Говори.
— Адвокат покойного Максим Трубников является сыном профессора Трубникова, руководителя и главного врача психиатрической клиники.
— Пока нет прямых-улик, за ниточку не дергать. По словам той же Виктории Мамоновой, Дарья Туманова могла узнать о предполагаемом наследстве именно от Максима Трубникова. Других источников информации у нее нет. Наша задача — выявить это.
— Установить наружку?
— В обязательном порядке. Можно будет признать сговор, если факты подтвердятся.
— Задача ясна. Я могу идти?
— Идите, Евсюков.
Как только за ним закрылась дверь,. Вербицкий сказал:
— У нас все на «ты» и разговаривают нормально. Кому нужна эта официальщина? Одно дело делаете.
— Вопрос не по адресу. Начальник следственного отдела — буквоед и чурбан. Мы за руку не здороваемся, мы козыряем.
— Дело-то твое, Женя, прозрачное как стеклышко.
— Его бы вовсе не существовало, не сделай мы вскрытие. На ровном месте горб вырос.
* * *
Галина зашла в кафе и осмотрелась. Несколько столиков пустовало. Она нерешительно подошла к одному из них и села. Ее лицо покрылось красными пятнами. Гале редко доводилось выбираться из дома, еще реже бывать в общественных заведениях. Ну а о том, чтобы появиться где-то одной, и вовсе не могло идти речи.
Подошел официант.
— Кофе, пожалуйста.
Она уже допивала вторую чашку, когда к ее столику подсел высокий интересный мужчина лет тридцати. У него была обаятельная открытая улыбка и говорил он тихо, ласково:
— У вас свидание, расслабьтесь.
— Какое свидание, я замужняя женщина.
— Вас никто не знает, а меня знают. Я живу напротив. Нам вовсе не надо показывать людям, будто мы встретились по делу, — это настораживает. Я слыву здесь донжуаном, и никто не знает, что я работаю в спецслужбе. Улыбайтесь.