Я изложил три пункта, которые описал выше, говоря о результатах этой беседы.
Он тут же согласился со всеми пунктами. По вопросу о финансовой поддержке эмигрантов он заявил:
Я вижу, что правительству придется согласиться с этими доводами. Но оказать финансовую поддержку за счет еврейских податей мы не можем. Пусть богатые платят за бедных.
"Это блестящая идея!" - сказал я.
Мы договорились, что я подготовлю памятную записку, в которой изложу наброски моего выступления на Конгрессе.
После этого я попросил у него рекомендации к Витте (его врагу). Он насторожился.
"Да, - сказал я, - рекомендация мне нужна, чтобы добиться отмены запрета на распространение акций нашего Колониального банка. Это чинит препятствия нашей пропаганде". Он сказал: "Я готов дать вам рекомендацию, но не обещаю вам успеха".
Он тотчас же сел и написал Витте одну с половиной страницы, и вручил мне письмо, предварительно опечатав конверт.
Я попросил его также утвердить устав нашего союза. Этот устав мы намеревались представить ему, а до этого я просил дать указание губернаторам, не чинить нашему движению препятствий. Мне стало известно, что кое-где подчиненные органы придираются к нему.
Он ответил: "Я не могу требовать терпимости в приказном порядке. Но представьте мне проект устава".
(Это было уже раньше).
Почувствовав, что мы друг другу все сказали, и учитывая, что он просил представить памятную записку, я встал и попросил его принять меня еще раз после то-то, как он проверит памятную записку. Он согласился.
{223} Я ушел. Он пожал мою руку:
- Я был крайне счастлив - не примите это за пустые слова познакомиться с Вами лично.
- Я тоже, Ваше Высочество. Я очень рад, что мне удалось увидеть господина Плеве, о котором столько говорят в Европе.
- Столько плохого?
- Я сказал уже, как именно говорят - "Это должно быть великий человек".
На этом разговор был окончен.
Он проводил меня в переднюю, где его уже ждали генералы.
На следующий день он сказал доброй Корвиной-Пятровской, что директора вроде меня могли бы пригодиться ему для его департаментов.
Забыл:
Когда я в ходе беседы объяснил Плеве необходимость посредничества со стороны русского правительства перед Султаном, ибо Палестина является единственным привлекающим нас местом, я еще добавил, что в других странах, даже в Англии и Америке, помимо этого еще существуют трудности абсорбции. Если поддерживать эмиграцию золотом (а это обсуждается в настоящее время здесь в Петербурге и даже "Новое время" сообщила об этом), что равноценно премии за "экспорт" евреев, то сопротивление, с которым я столкнулся еще в Англии, еще усилится. Если собственное правительство платит за их выезд, то это могут быть только нежелательные элементы.