В результате, в эти минуты Влас чувствовал себя солдатом, в течение десяти лет выходившим из окружения и перешедшим, наконец, линию фронта, но загадочным образом вновь оказавшимся в тылу врага.
Взгляд Власа упал на икону Пресвятой Богородицы, которую наполовину закрывал собой отец Понтий.
"Какая любовь, – подумал Влас. – Какая любовь!".
Матерь Божия с великой нежностью смотрела на Своего Сына, а Младенец-Христос доверчиво и кротко взирал на Нее. Это неразрывное, лучащееся любовью единство взглядов внезапно поразило Власа. Он даже на мгновение забыл про Понтия Доримедонтовича. А когда вспомнил, то уже совершенно успокоился. Слезы высохли.
Влас посмотрел на остолбеневшего отца Понтия не отчаянным, а добрым взглядом и мягко сказал:
– До свидания, отец Понтий. – Потом добавил: – Впрочем, не до свидания, а прощайте. Ведь православные не говорят "до свидания"… Прощайте, отец Понтий, – с этими словами Влас повернулся и вышел из храма.
После его ухода отец Понтий еще с минуту безмолвствовал, а потом, как бы очнувшись от кошмарного сна, испуганно и умоляюще зашептал в лицо прижавшейся к стене Миле:
– Милочка, ты видела…?
– Батюшка, – вдруг закричала Мила, – я ничего не видела! Я ничего не хочу знать! Мы вас любим! А в жизни всякое бывает, всякое… Я вам подрясник принесла! Новый! Я вам подрясник…
И, сотрясаясь от рыданий, Мила опустилась на древние каменные плиты храма, к ногам отца Понтия.
Влас быстро шел, почти бежал к метро. Спустившись бегом по эскалатору и войдя в вагон электропоезда, он только там подумал: "А куда я собственно спешу?". И все же его не покидало чувство, что необходимо торопиться, что он должен что-то придумать, что-то сделать. Но что именно сделать, Влас не знал.
"Прямо хоть на улицу выходи и кричи им про Гостя, – размышлял Влас. – Ведь я же им не про лотерею "Бинго" хочу рассказать (в ту зиму почти в каждом подземном переходе Москвы торговали лотереей "Бинго"). Ведь Он жив! Он же сказал, что мы еще свидимся. Он хотя и умер, но жив. И Он каждого из нас может спасти…, а мы, бедные, ищем спасения в каких-то лотереях, надеемся на какие-то турфирмы "Софокл"… А этот отец Понтий чего так испугался? Ну, допустим, он не знал, что я живой остался. Ну, допустим расстреляли меня, но на том свете, на Страшном Суде, все равно бы мы встретились… Он на меня смотрел, как на воскресшего мертвеца. Да я такой и есть. А чего ж испугался, если он пастырь!? Ну вот, опять осуждаю. Прости, Господи…".
– Станция "Чистые Пруды", – прозвучал в динамиках женский голос.