Глава двадцать восьмая.
Анжела
Девушка вошла, скинула капюшон, и тут Влас узнал ее. Это была Анжела из краснопресненского притона. Он хорошо запомнил ее по фотографии в альбоме, который мамаша демонстрировала ему при первой встрече.
– Вы что на меня так смотрите? – испуганно спросила девушка.
– Вы случайно не Анжела?
– Анжела. А вы откуда знаете?
Нервы Власа не выдержали. Он стремительно рванулся вперед и, схватив девушку двумя руками за горло, прижал к стене.
– Нет, это ты скажи, откуда знаешь мой адрес?! – закричал он. – Ты что, по совместительству на мамашу и на благотворителей "Утренней Звезды" работаешь? Говори, или я тебя придушу!
У Анжелы брызнули слезы. Задыхаясь, она прохрипела:
– Я говорить не могу. Ты меня задушил, дурак.
Влас разжал руки.
– Говори.
– Ты, дурак глупый, – с интонацией обиженной девочки запричитала Анжела, – я жизнью рискую… Я ради Василисы. Если мамаша с Князем узнают, мне крышка! А ты меня душишь! – Анжела опять залилась слезами.
– Прости. Я не прав. Все, я больше тебя не трогаю. Толком объясни.
Девушка немного успокоилась:
– Я за тобой от нашего дома до твоего подъезда по пятам шла. Вот так и узнала адрес. Только подойти сразу не рискнула. Не хотела, чтобы меня кто-нибудь вместе с тобой на улице видел. Потом внизу у подъезда бабушек расспросила, где ты живешь. Они сказали. Вот я и пришла… Василиса, до того как ее убили, несколько страниц из своего дневника вырвала и попросила, чтобы я их тебе отдала. Тут вот еще конверт с обратным адресом ее родителей в Иркутске, может, пригодится.
– Что ты говоришь!? Ее убили? – отшатнулся Влас.
– А ты что, мамаше поверил? Она тебе, небось, сказку про самоубийство рассказала? Ну да, – это официальная версия. Так и милиция с врачами записали. А только было все не так!
– А как?
– Вчера Василиса тебя ждала. Она мне все рассказывала, мы с ней подруги. А тут, откуда ни возьмись, Князь нагрянул, клиент особой важности. Она сначала сникла, а потом смотрю приободрилась. Я думаю: "Что будет? Что будет? Наверно, Василиска что-то затеяла", – и точно. Приехал Князь. А Василиса выходит из комнаты и прямо Князю и мамаше говорит: "Все, не буду я больше проституткой! Это Христу боль приносит! А Он нас любит". Представляешь, так и сказала. Ну, мамаша да и девчонки, кто слышал, – все с катушек послетали. А Князь, как будто ждал такого ответа, спокойно так заявляет: "Пожалей маму с папой, доченька". Василиса вся покраснела, как вишня, подошла к Князю да как перекрестит его, да как крикнет: "Да воскреснет Бог и расточатся враги его!". Он аж весь взвился. Как вмазал ей кулаком, она в другой конец коридора отлетела. Мы с девчонками все по комнатам попрятались со страху, дрожим, потому что с Князем такие шутки плохо кончаются. Потом вроде все стихло. Тут ко мне Василиска прибежала трясется вся, но радостная такая, как победительница. "Вот, – говорит, – из дневника моего самое важное, отдай, – говорит, – Власу. Он поймет".