Слова нашлись только у Димы:
– Мне остается надеяться, что клиент не вычтет стоимость этой флоры из нашего гонорара.
– Дима, тебе не стыдно? На улице весна, а ты все о деньгах, – осадила его я, и он, смущенно бросив: «Шутю!» – ретировался в свой кабинет.
Мавра при виде гигантского букета явно обалдела, однако на этот раз обошлась без комментариев. Лишь головой покачала, и, по-моему, неодобрительно. Сашка же пришла поздно и тюльпанов не заметила, потому что сразу улеглась спать.
Зато мне не спалось. Я все ворочалась, ворочалась… Из головы не шел Никита и его цепкий хищный взгляд из-за тюльпаньей копны. Что за игры он со мной играет? Какая из меня для него добыча? Я думала-думала, вертелась-вертелась. Тело горело, во рту пересохло. Я пошла на кухню попить.
На обратном пути меня остановило большое зеркало, в полный рост, висевшее в прихожей. Кинув вороватый взгляд на комнату девчонок, я зажгла свет и одним движением стянула с себя ночную рубашку.
Давно я не видела себя обнаженной! Некогда и незачем. И вот сейчас я пыталась взглянуть на себя глазами зрелого умудренного опытом мужчины. Могло ли меня на его месте привлечь такое тело? Эх, жалко, я двадцать лет назад остригла волосы, они у меня были длинные, до пояса. Когда я их распускала, это так сексуально смотрелось!..
Дверь комнаты девчонок с тихим скрипом отворилась. Я невольно закрылась руками. В щель просунулась всклоченная голова Мавры. Обозрев меня с ног до головы, мой домашний цербер объявил:
– Ну ты меня, мать, напугала. Тебе бы еще метлу в руки, и можешь смело лететь на бал к Воланду.
– Мавра, что ты мелешь! – я судорожно натягивала на себя ночнушку. – «Мастера и Маргариту» начиталась?
– Разве нельзя? Это же не порнуха, – солидно проговорила она. – Другие радуются, когда у них дети читают.
– Я тоже радуюсь. Только вот предпочла бы, чтобы ты поменьше комментировала мои действия.
Она пожала плечами и, бурча: «Желтые тюльпаны… Скачет голышом перед зеркалом, а я будто виновата», – затворила за собой дверь.
Меня трясло. И от внезапного появления Мавры, и от собственной глупости. Кажется, я схожу с ума. Я вернулась в постель и еще некоторое время поворочалась. «А тело у меня еще ничего, вполне даже аппетитное», – подумала я, засыпая.
Несколько дней спустя мы с Никитой встретились вновь. Я изложила ему еще одну версию юбилея, а он подарил мне еще один сумасшедший букет. Цветы были огромные, яркие и действительно экзотические. Я таких никогда прежде не видела и названия их не знала, а он смущенно признался, что знал, но пока довез, забыл. Так оно и осталось для меня тайной. И его поведение – тоже.