Но в этот раз почему-то ничего не ловилось.
Утро. Туман. Не клюет. Пошел назад – в заборе дырка.
«Дай-ка я, – думает Палыч, – к военным пролезу, на пирсе половлю. Все равно они в таком тумане и утром в воскресенье ничего не увидят».
Прошел и сел на пирсе.
А туман действительно хоть куда. Пирс на семь шагов вперед видно, а больше ничего.
И из тумана к нему канат тянется. Ясно, что там дальше корабль стоит, угадывается он, но сам корабль не видно.
«Вот если б с корабля половить?» – подумал Палыч, взял свое ведро в одну руку, еще одно ведро – там на пирсе стояло – для противовеса в другую руку, встал на канат и пошел.
Скоро он уже сидел и тихонько удил.
А дежурный по кораблю вышел подышать. Туманище, ни черта… и тут он видит спину. С удочкой.
Дежурный подумал, что он спятил или инопланетяне прилетели, время и пространство поменяли… Он подошел к Палычу и тихо, чтоб не спугнуть:
– Дед… ты чего?…
– А чего?…
– Здесь-то чего?
– Ничего.
– Сидишь-то чего?
– Ужу!
– Так ведь нельзя же!
– Кто сказал?
– Я.
– Почему нельзя?
– Потому что военный корабль. Ты как сюда попал?
– По канату.
– Как по канату?
– Как обычно. Неужели не знаешь? Встал и пошел. Да вот!
С этими словами Палыч подхватил свои пожитки, встал на канат, и ушел по нему в туман, как растаял, раскинув для противовеса два ведра.
«Что это было?» – долго думал потом дежурный, но сколько он ни вглядывался в туман, так он в нем ничегошеньки и не разглядел.
Савва Матвеич, командир БЧ-5 большого противолодочного корабля «Адмирал Петушков», сошел на берег в субботу вечером и отсутствовал до понедельника.
А в воскресенье перешвартовали корабль к тому же пирсу, но с другой стороны, а трап с названием «Адмирал Петушков» остался лежать, потому что эту уродину двигать – здоровье терять.
И вот в понедельник на пирсе появился механик, совершенно пьяненький.
А народ уже стоит на подъеме флага и за пьяненьким механиком с удовольствием наблюдает, потому что Савва Матвеич до трапа, лежащего на пирсе, дошел, вступил на него с поднятой в приветствии рукой и пошел, совершенно не обращая своего механического внимания на то, что трап не стоит под градусом к планете, а лежит и корабля на том его конце, как ни тужься, не наблюдается.
Савва Матвеич молча дошел до конца трапа, не обнаружил корабль и вынужден был вернуться к самому началу. Там он снова вступил на трап, и, подняв руку для отдания чести, торжественно двинулся вперед, тщательно выверяя каждый свой шаг.
В этот раз он двигался в два раза медленнее.
Он дошел до конца – корабль исчез.
Савва Матвеич стоял на трапе довольно долго, думал и не решался ступить на пирс. Наконец, он решился. Ступил и отправился в начало трапа в третий раз.