Внезапно стало тихо. Прекратили стрелять прилетевшие и те, кто в лесу. Хлебаловские – тоже.
– Эй, там, в доме! – зазвенел усиленный электроникой знакомый голос. – Сдавайтесь, и будете жить!
– Лешка Шелехов! – удивленно воскликнул Миша.
Мертвенно мрачное, в побелке и копоти, лицо Хлебалова оживила свирепая усмешка.
– Он самый, сучонок! – произнес никитский князек. – Повезло нам! – Он сплюнул на засыпанный штукатуркой пол. – Мишка, бегом за его девкой. Тащи ее сюда. И всех, кто есть в доме, – тоже.
– Здорово, Лешка! – пододвигаясь поближе к окну, заорал Хлебалов. – У меня твоя девка, знаешь?
– Знаю! – последовал ответ. – Если с ней что-нибудь случится…
Из Ширгорода они долетели за два часа. Шелехов и восемь спецназовцев. Вертушка была трофейная, но пилотировал позаимствованный у военных экипаж. У военных же взяли кое-какое вооружение: два пулемета, гранатомет… На всякий случай. По данным, полученным от Рябого, Аленку стерегли всего двое бойцов, но Козявкин хутор располагался недалеко от Кургана, к которому пробивались остатки хлебаловского «войска», уцелевшие после боя в Праздничном. Кто-то из них мог обосноваться на хуторе.
Сели нагло, на лужок у самой изгороди…
– Два бойца, говоришь… – проговорил лейтенант, глядя на вышедших встречать. – Лично я вижу уже шестерых… А вон еще один, в сарайчике. А в руках у него… Эрпэгэ двадцать два, кажется? Так, сержант?
– Точно! – процедил сержант. – Стрельнет – мало не покажется. Только, думаю, он промажет.
– Почему так думаешь?
– Лох. У него там куча сена за спиной. Сгорит к чертовой матери.
– Почему сгорит? – поинтересовался Алеша.
– Выхлоп, – сказал сержант. – От выстрела. Газы пороховые. Эк!
Последнее восклицание утонуло в грохоте выстрелов, а относилось оно к тому, что группу любопытствующих бойцов на крылечке разметало очередью.
Гранатометчик успел нырнуть в темноту сарайчика.
– На выход? – полуутвердительно спросил сержант.
– Погодь! – Лейтенант перебрался вперед: один из пилотов с готовностью уступил ему место. – Ага! Работают с опушки… Хиленько, хиленько… А вот это уже не хило! – отреагировал он, когда в процесс включился пулеметчик. Леша тоже протиснулся вперед (его вежливо пропустили), увидел, как рвется пламя из дульного среза пулемета…
– Нас, типа, игнорируют, что ли? – сказал кто-то из спецназовцев. – А, командир?
– Обиделся? – ласково поинтересовался лейтенант. И другим, жестким, тоном: – Отделение!..
– Всю жизнь мечтал умереть в постели от старости, – проворчал сержант, объяснявший про пороховые газы.
Шелехов слушал, как лейтенант четко, короткими рублеными фразами ставит задачи бойцам, и слегка завидовал. Вот человек, который точно знает свое место в жизни и занимает его по праву. Алеша же в последнее время чувствовал себя актером-самоучкой, играющим чужую роль и рискующим, что его вот-вот раскусят…