Впрочем, второму сыну пришлось в жизни научиться терпеть. Гуннар поручил Бьорну заниматься землей, а земля требовала бесконечного терпения и упорного тяжкого труда. Чтобы валить деревья, расчищая место под пашню. Чтобы пахать, сеять и ждать, когда Фрейр пошлет дождь и солнце в нужных долях. А затем терпеливо ждать урожая и откладывать лучшее зерно на будущую весну. Но, занимаясь земельными владениями брата, Бьорн мечтал о собственных землях. Он умел быть терпеливым.
Такая женщина, как Рика, безусловно, стоила терпеливого ожидания. В этом он не сомневался.
— Вот темный эль, как ты потребовал. — Ее светло-зеленые глаза сверкали переливчатой льдистостью айсберга. В них таилось предательство этих опасных плавучих гор. Бьорн напомнил себе, что самая большая опасность скрывалась под водой. Рика повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку.
— Нет, Рика, — произнес он увещевающим тоном, словно обращался к ребенку, пытающемуся удрать от своих обязанностей. — Ты еще не закончила. Ты нужна мне, чтобы держать рог. Я не могу одновременно есть и держать его, а если я попытаюсь его поставить на стол, эль прольется, и тебе придется подтирать лужу. — Он пожал плечами. — Избавь себя от лишней работы. Присядь.
— Я лучше присоединюсь к брату.
— А я предпочитаю, чтобы ты сидела рядом со мной.
Бьорн улыбался, говоря это, но это был приказ. Он задумался, станет ли она открыто поступать наперекор, и внимательно наблюдал за сменой выражений ее лица: возмущение, гнев и, наконец, покорность. Все эти чувства пробежали по ее лицу, затем она села. «Достойный противник, — подумал он, — который к тому же знает, когда нужно выбрать подходящий момент для боя».
— Кроме того, раз я знаю, как ты ко мне относишься, не можешь же ты всерьез полагать, что я стану есть принесенные тобой кушанья, пока ты их не попробуешь? — ухмыльнулся Бьорн, насмешливо глядя ей в глаза. — Один Тор знает, каким ядом ты их приправила.
— Какая интересная мысль, — фыркнула Рика. — Жаль, что она раньше не пришла мне в голову.
Он отрезал большой лоснящийся кусок курицы и поднес к ее губам.
— Я и сама могу отрезать себе еду, — откликнулась Рика, отворачиваясь от куска на кончике ножа.
— Но могу ли я не опасаться, что ты попытаешься при этом вырезать мне сердце? Мне не хочется рисковать. — Он снова поднес отрезанный кусок курятины к ее губам.
Она прищурилась, глядя на него, и приоткрыла рот, чтобы принять предлагаемый им кусок. Так кусочек за кусочком он скормил ей самое вкусное со своей тарелки и предложил ей чашу с крапивным супом, чтобы она с ним расправилась сама. Она пила из его рога и пользовалась той же ложкой. Когда их тарелка опустела, Бьорн вытер рот рукавом и поинтересовался: