Казалось бы, есть одно исключение из этого правила. Когда мужчина любит женщину или наоборот, они не начинают ненавидеть всех других мужчин и женщин. Наоборот, их отношение к другим обычно меняется в лучшую сторону. Действительно, в основе этого чувства лежит то немногое реальное, что еще осталось в нашей жизни. Любовь в ее сексуальном проявлении изначально является соединением с высшей сущностью — с родом человеческим, с биологической стороной этого рода. Другой для нас является олицетворением сил самого рода, и если нам удается удержаться на этом уровне, то наше чувство не имеет оборотной стороны. Но это не удается почти никому. Если наше чувство сильно, то мы начинаем подозревать всех окружающих в намерении отнять у нас нашу половину, ели же наша любовь слаба, то очень скоро мы убеждаемся в том, что есть огромное количество других достойных претендентов на роль любимого человека. Или ревность, или равнодушие: найти третий путь удается очень немногим.
Суть очень проста: когда любовь обращается на несовершенный объект (или когда наше восприятие объекта неправильно), она всегда обращается в свою противоположность. А ненависть — это всегда желание разрушения, то есть возврат ко второй форме взаимодействия с реальностью. То есть попадая на пятый уровень, мы почти всегда возвращаемся ко второму уровню. Тем не менее почти у каждого из нас есть некое представление об отношениях, основанных на чувстве ЛЮБВИ.
Но обычно нам не удается удержаться на этом уровне (даже в доступной для нынешнего человека искаженной форме) длительное время. И дело не в эгоизме, обычный человек находится в постоянном конфликте с самим собой, он не любит себя. Дело в том, что мы просто утратили способность к этому чувству, способность к взаимодействию (продолжительному, устойчивому взаимодействию) на этом уровне. В результате мы оказываемся в безвыходной ситуации.
Мы не можем уничтожить неприятного нам человека физически из-за некоторых заложенных внутри нас норм и правил, а еще из-за страха того, что если мы выйдем на этот уровень взаимодействия, то можем оказаться уничтоженными сами.
Мы не можем использовать его в качестве источника энергии потому, что он не слабее нас и не хочет играть эту роль. И опять же страх и нравственные нормы. Если у нас нет формальных полномочий, то мы не можем подчинить себе другого человека, заставить кружиться вокруг нас, не давая ему тех же прав (в большем или меньшем объеме) относительно нас.
Мы не можем соединить наши усилия для достижения настоящей цели, потому что просто не знаем, что есть настоящая цель. И мы не можем почувствовать его частичкой той же высшей сущности которая живет внутри нас, так как внутри нас нет никакой высшей сущности. И в результате наше взаимодействие с другими людьми почти всегда утрачивает внутреннюю основу и превращается в набор лишенных силы ритуалов.