А кандей, оказывается, пирог затеял. Поставил тесто, в кастрюльке крем сбивал — из масла и сахара.
— Для гостей? — я спросил.
— Зачем? Для вас. Ну, и для гостей тоже. Для меня-то вы все одинаковые.
Постепенно бичи повылезали в салон. Потом пришли шотландцы. И мы этот пирог умяли вместе, на радость кандею, с чаем. Жаль только, выпить было нечего, а то б совсем стали родные. Кандей все печалился:
— Раньше б знать — наливку сотворил бы из конфитюра. И рецепт у меня есть, и конфитюр есть, а вот времени не было — для закваски.
Но мы и так пообщались. Каждый себе по шотландцу отхватил — и общались, не знаю уж на каком языке. Васька Буров — тот себя пальцем тыкал в грудь и говорил:
— Вот я — да? — Васька Буров. Такое у меня форнаме. А по должности так я на этом шипе главный бич, по-русски сказать: артельный. Теперь говори, ты кто? У тебя какое наме и форнаме? Джаб у тебя на шипе какой?
И между прочим, он-то больше всех и выяснил про этих шотландцев.
— Бичи, — говорит, — тут, считайте, одно семейство плавает. Кеп у них всеобщий папаша. Вот этот, долгий-то, которому Сеня-вожаковый конец бросал, так он — младший потрох. Вон те два рыжанчика — Арчи и Фил — старшенький и средний. А те — зятья, у кепа еще две дочки имеются. Один у них только чужой — «маркони», они ему деньгами платят, а себе улов берут. А судно у них — не свое, владельцу еще пятьдесят процентов улова отдают как штык.
— Что ж они ему теперь-то отдадут? — спросил Шурка. Очень ему жалко было семейство.
— А ни шиша. Все ж застраховано. Они еще за свою «Пегушку» компенсацию получат. — «Пегушкой» он "Герл Пегги" называл. — И с фирмы еще штраф возьмут, которая им двигатель поставила дефектный.
Нам как-то легче стало, что не совсем они пропащие, наши шотландцы.
— А нам бичи, знаете, сколько бы премии отвалили, если бы мы ихний пароход спасли? Пять тыщ фунтов, не меньше.
— Ладно, — сказал Серега. — Нашел, о чем спрашивать.
— А я разве спрашиваю? Сами говорят. Старпом все терся около нас, прямо как тигр на мягких лапах, чуть себе ухо не вывихивал, — да мы вроде политики не касались, все больше по экономическим вопросам.
— А вот вы мне чего скажите, бичи, — Васька Буров говорит. — Как же это получается: за пароход или там за имущество какое — дак деньги платят, а за людей — ни шиша?!
— А ты б чего — взял бы? — спросил кандей.
— Я-то? Нипочем. Я бы и за пароход не взял. А за людей — это уж грех просто. Но ведь другой-то — он бы, может, и взял. Ему не посули заранее — он и пальцем не пошевелит выручить кого.
— Что ж он, хуже тебя? — опять кандей спросил.