При входе в зал суда нас пугает враждебное окружение. Мне не встречался зал судебных заседаний, вызывающий ощущение комфорта и безопасности. Судейское кресло, похожее на трон, расположено высоко, так, чтобы судья мог смотреть на нас сверху вниз. За ним обычно стоят флаги государства и штата: напоминание о том, что сидящий в кресле человек — полномочный представитель самой могущественной земной державы. Сиденья для присутствующих, жесткие и неудобные, мало чем отличаются от церковных. Возможно, в холле вы услышите рыдания. В зале суда нет ничего живого: ни растений, ни золотых рыбок в аквариуме, ни виляющих хвостами собак. Вместо этого мы видим заместителей шерифа или судебных приставов со сверкающими в ярком свете значками и пистолетами, готовыми стрелять при малейшей провокации. Клиента могут привести в наручниках. Адвокаты в этом пугающем месте переговариваются шепотом, даже если судья еще не открыл заседание.
Это территория власти. Она создана, чтобы окружить нас психической оградой с пущенной поверху эмоциональной колючей проволокой. Ее назначение — обезоружить нас еще до начала сражения, потому что ее невозможно реализовать внутри эмоциональной темницы — по крайней мере реализовать свободно и эффективно. Мы понимаем, что мы не на пикнике в лесу, где все сидят на бревнышках и глядят в прекрасное весеннее небо. Напротив, мы попали в это враждебное помещение по принуждению и теперь не можем бежать, не разоблачив ложное всесилие власти.
Все сражения должны вестись на открытом воздухе. Суд должен заседать посреди красивой лужайки с чистым ручьем, окруженной высокими соснами. Заседания городского совета нужно организовывать в парке или на пляже. Если бы мы предложили все это совершенно серьезно, нас бы немедленно выгнали из зала суда как потенциальных клиентов сумасшедшего дома. Но мы можем отправиться в любое место по нашему выбору, просто вообразив его.
Каждый зал судебных заседаний, в который я вхожу, принадлежит мне. Судья, противная сторона в процессе и даже враждебно настроенный свидетель — мои гости. Это я пригласил их сюда. Невозможно проводить поединок без противника и рефери. Поскольку зал суда мой собственный, я обставляю его как хочу. Все это может показаться детской игрой, но сила ума может или освободить нас, или поработить. Мы будем сражаться лучше, если откажемся биться в темницах власти. Как сказал поэт, «не каменные стены делают тюрьму, не стальные решетки — клетку».