Он обладал какой-то роковой способностью создавать себе рекламу. Что бы он ни делал, в какие бы рискованные приключения ни пускался под влиянием минуты — все неизменно одобряли его поступки. И постоянно из уст в уста передавался рассказ об очередном подвиге, совершенном им, — будь то рассказ о том, как он первым прибыл на место во время тяжелейшего похода на Датский ручей, как он убил самого большого медведя на Серном ручье или выиграл гонки байдарок в день рождения королевы Виктории, в которых принял участие случайно, заменив в последнюю минуту неявившегося представителя старожилов. Однажды в салуне Лосиный Рог состоялась долгожданная схватка с Джеком Кернсом, когда Харниш взял реванш за свой давний проигрыш в покер. Ставок не ограничивали, подымай хоть до неба, но предельный срок установили — восемь часов утра. Харниш выиграл двести тридцать тысяч. Джека Кернса, успевшего за последние годы нажить несколько миллионов, такой проигрыш разорить не мог, но весь прииск восхищался бешеным азартом игры, и все журналисты, сколько их здесь собралось, послали в свои газеты сенсационные заметки.
Всю первую зиму, несмотря на многочисленные источники доходов, Харниш нуждался в наличных деньгах для своих финансовых операций. Золотоносный гравий, который оттаивали в шахтах, снова промерзал, как только его поднимали на поверхность, — поэтому он ничего не мог извлечь из своих отвалов, хотя золота там было на несколько миллионов. Только весной, когда солнце прогрело породу, а вскрывшаяся река в изобилии снабжала разработки водой для промывки, у Харниша оказался излишек золота, который он и поместил в двух только что открывшихся банках; тотчас же и дельцы-одиночки и целые группы дельцов стали осаждать его предложениями вложить капитал в их предприятия.
Но он предпочитал вести игру на свой страх и риск и вступал в объединения только ради защиты общих интересов капиталистов. Так, несмотря на то, что он сам всегда платил рабочим больше других, он записался в Ассоциацию владельцев рудников, возглавил начатую ими кампанию и успешно подавил растущее недовольство наемных рудокопов. Времена изменились. Былые дни безвозвратно миновали. Наступила новая эра, и Харниш, богатый шахтовладелец, защищал интересы своего класса. Правда, чтобы спасти старых друзей, теперь работавших на него, от дубинки объединившихся хозяев, он назначал их штейгерами и отдавал под их начало партии чечако; но делал он это, повинуясь голосу сердца, а не рассудка. В сердце он хранил память о минувших днях, рассудок же понуждал его вести игру по новейшим и наиболее действенным методам.