Я был уже принят в Политехнический институт. Разразилась первая империалистическая война. Институт пришлось бросить. Жизнь вздорожала. Надо было помогать семье. Одновременно с работой стал учиться латинскому языку у одного знакомого студента, чтобы впоследствии, если окажется к тому возможность, поступить в университет.
Студент этот и его брат, доцент восточного факультета, сделали для меня очень многое. Оба они были гораздо старше меня, но в общении с ними я всегда чувствовал себя их сверстником. Здесь я нашел дружбу, здесь прошел тот подлинный университет, как вижу теперь, а вовсе не тот, что находился на Васильевском острове, попасть куда я так настойчиво стремился.
Весной 1915 года решил держать дополнительный экзамен за курс гимназии и в конце концов получил диплом, давший мне право стать студентом университета. Вскоре меня призвали в армию, но на царскую военную службу не попал – из-за болезни глаз. И я вернулся под старые своды здания бывших «петровских коллегий», к университетским лекциям.
В те годы я начал писать.
Работал репортером. Сочинил два-три мелких рассказика. Их напечатали. Удивительнее всего, что это не произвело на меня никакого впечатления, будто понимал, как далеко еще действительное начало…
Вступление в литературу – событие в жизни писателя. Но мне пришлось столкнуться с такими нравами, с такой мерзостью буржуазной печати, которая чуть не отвратила меня от литературы.
Первый свой рассказ я написал на тему одной крымской легенды. Отослал его в «Огонек», журнальчик, тогда выпускавшийся Проппером при газете «Биржевые ведомости».
Прошло два месяца, и вдруг вижу свой рассказ напечатанным, но несколько видоизмененным. Под ним стояла чужая фамилия. Я пришел в редакцию и начал что-то робко объяснять длинноволосому человеку, вышедшему мне навстречу.
– Вас я не знаю, – сказал он, – а нашего автора знаю! Это его рассказ.
Я ушел, будто оплеванный.
Второй свой рассказ послал в журнал такого же рода. Наученный горьким опытом, пришел пораньше за ответом и ожидал с трепетом большого, настоящего разговора.
Меня принял карлик с рыжими усиками в потертом пиджаке, как я узнал впоследствии – сам издатель-миллионер. Спросив мою фамилию, он стал рыться в груде рукописей. Потом, написав на клочке бумаги «пять рублей», сунул его мне, будто чаевые.
– В кассу!
Вот и все, что я от него услышал.
1917 год был решающим. До 1917 года мне трудно было представить свой будущий путь. Пришел Октябрь. В борьбе со старым рождался новый мир.
Меньше всего в это время думалось о литературе. Работа в Александро-Невской продовольственной управе ощущалась как огромное дело. «Борьба за хлеб – это борьба за социализм», – говорил Ленин. Именно на этой работе я увидел знаменитого впоследствии героя Севера П. Ф. Виноградова. Тогда мне и в голову не приходило, что через тридцать два года стану о нем писать и что он будет одним из главных персонажей «Северной Авроры».