— Это ты чего? — я вся дрожу, и голос тоже.
Он смотрит на меня, как на сумасшедшую, протягивает руку и берёт с полки над кроватью какой-то диск. Я идиотка…
Прислоняюсь к холодной стене голой спиной, вздыхаю с облегчением. Здорова же я с утра напугаться по самым идиотским поводам. До Азамата, впрочем, тоже начинает доходить.
— Лиза, — говорит он так, как будто не верит, что это он говорит. — Ты что… меня испугалась?
— Ну есть немного… — говорю смущённо. — Ты с чего-то злой, как чёрт, а я с утра плохо соображаю…
Он внезапно хрясает диском об стол так, что коробочка разбивается на щепки.
— Ты что вообще обо мне думаешь?! По-твоему, если я урод, то со мной и обращаться можно как угодно, и ждать от меня можно чего угодно?! Представляешь, у меня ещё сохранились кое-какие остатки достоинства, трудно поверить, да?!
Я снова вжимаюсь в стенку, сметённая силой звука. Какое счастье, что каюты хорошо изолированы, ещё не хватало, чтобы весь корабль слышал, как мы ругаемся. Но вот за что он злится? Никак не пойму. Когда я ему на достоинство наступить успела, а? Ночью отлежала, что ли?
— Что я тебе сделала? — спрашиваю. — Я не понимаю, и поэтому мне страшно.
Он поджимает губы и снова отворачивается. Прекрасно. Имеется в виду, что если моя ошибка мне не очевидна, значит я законченная сволочь. Прекрасная тактика, если хочешь выгнать человека из своей жизни, но, к сожалению, мирного исхода не имеет в принципе.
— Азамат, пожалуйста, — говорю со всей убедительностью. — Пожалуйста, не злись. Я уже поняла, что сделала что-то ужасное, но у нас с тобой разные представления об ужасном. Я тебе клянусь, что не хотела тебя обидеть!
— А-а, — говорит он медленно и продолжает после долгой паузы, — так ты не нарочно?
Никакого облегчения я в его голосе не слышу, и вообще, мне кажется, что он сейчас заплачет. М-да, кажется, сбылось моё вчерашнее предчувствие, что я где-то обязательно налажаю. Теперь вот надо убирать за собой.
Быстро напяливаю халат и выбираюсь из всклокоченной постели. Азамат стоит ко мне спиной, глядя в окно. Я осторожно беру его за руку, он довольно равнодушно косится на меня, потом снова возвращается к созерцанию космопортового пейзажа.
— Ты мне не веришь? — спрашиваю, хотя чего уж тут спрашивать.
— Верю, почему, — пожимает плечами он.
А какого тогда рожна?.. Страдает, что наорал, что ли?
— Так чего ты расстраиваешься?
— Мне жаль, что тебе со мной плохо.
Так. Ну всё, хватит. Заберите меня из этой дурной мелодрамы. Сейчас я проснусь, и всё станет, как вчера!
Дёргаю Азамата за другую руку, и он послушно разворачивается ко мне.