— Что ты делаешь? — тут же зашипела на него Аглая. — Опусти руку, мы не готовы.
— Прекрати, — жестко произнес Юрий, — я руководитель проекта и имею право принимать самостоятельные решения.
— Вы что-то хотели сказать? — наконец председатель совета заметил поднятую руку Кузьмина.
— Да, — поднимаясь, произнес Юрий. Я хотел бы заявить об участии нашей делегации в гонке.
— О, я рад, что в России не перевелись смелые люди, — ободрительно произнес Гостман. — Вам что-нибудь нужно?
— Дополнительное топливо, питание и теплые вещи, — немного подумав, перечислил Кузьмин. — Мои помощники вам предоставят список.
— Никто больше не хочет сделать заявления? — спросил Гостман. Немого, выждав, он продолжил. — Тогда я объявляю ежегодный слет воздухоплавателей открытым.
— Юра ты понимаешь, в какую авантюру нас всех втянул? — раздражено произнесла Аглая, едва они вернулись в номер. — Ты не согласовал свои действия с начальством, не посоветовался с нами. И это, между прочим, весьма оскорбительно.
— Аглая, прекрати, а то мы разругаемся, — примирительно произнес Юрий, подойдя к жене. Он хотел обнять её, но женщина отстранилась.
— Прекрати, мы сейчас говорим о серьезных вещах, — резко произнесла она. — Как ты мог…
— Хватит, — перебил жену Юрий. — Ты иногда забываешь, что я не только твой муж, но и твой руководитель. Который, между прочим, имеет большие полномочия. И ответственность за принятые решения лежит исключительно на мне. Я очень дорожу мнением моих подчиненных, но постоянно оглядываться через плечо, высматривая, не обидел ли я своим решением кого-нибудь, не намерен. Решение принято, и оно останется неизменным.
Есть сэр, — со злостью произнесла Аглая, — разрешите исполнять, или сначала упасть-отжаться?
— Насчет «упасть» идея неплохая, но попозже, — не замечая иронии в словах жены, ответил Кузьмин.
— Животное, — более миролюбиво произнесла Аглая и вышла из номера.
— Ры-рр, — оскалился в след жене Юрий, затем подошел к кровати взял ноутбук и бросился догонять жену.
На утро в ресторане отеля к супругам присоединился Соловьев. Он заявился в мятом фраке, причем бабочка свисала с одного боку, а на воротнике виделись следы женской помады разных цветов. Лицо мага было опухшее а белки глаз болезненно красного цвета.
— О, милая, посмотри на этого дитя порока, — съязвил Кузьмин, рассматривая севшего напротив чародея.
У Аглаи от удивления даже приоткрылся рот, она никогда ещё не видела Соловьева в таком виде.
— Андрей что с тобой?
— Вот оно, — маг дохнул на супругов перегаром и поднял указательный палец. — Вот оно, коварство женщин. Сначала посылают тебя на растерзание, а затем мило спрашивают, что с тобой.