— Так как ты отказалась и от устриц и от клубники, — улыбаясь, проговорил Грег и аккуратно выложил яичницу на тарелку, — придется ограничиться банальным завтраком.
— Спасибо, ты такой милый, — пробормотала я и принялась за еду.
Грег по своему обыкновению устроился напротив и стал наблюдать, как я ем.
Чем сегодня займемся? — спросила я, когда закончила с яичницей и принялась за кофе. — Есть планы?
— Мне нужно навестить Ренату, — хмуро проговорил Грег. — Я уже три дня у нее не был. Вдруг что-то изменилось?
— Думаю, если бы что-то изменилось, ты бы первый об этом узнал. Рената вампир из клана, к которому принадлежал Грег. Все они являлись родственниками по крови, хотя и жили в разные века. Рената из восемнадцатого века, Грег — из двадцатого. Их клан был малочисленным. Помимо Грега и Ренаты в него входили старшие вампиры: Атанас, самый древний, его жизнь насчитывала уже десять столетий
Порфирий, прошедший превращение в XVI веке. Я была но именно Рената вызывала у меня наибольшую симпатию. Она, как и Грег в своё время отказалась от употребления человеческой крови. Видимо, от этого ее сущность как-то не менялась, и у Ренаты открылся дар: она начала рисовать изумительные картины. Про себя я считала их мистическими, так как сюжеты некоторых картин сбылись. Последний подарок Ренаты — удивительно светлое и яркое полотно, на котором изображался летний цветущий луг, залитый солнечными лучами, а на этом лугу, взявшись за руки и безмятежно улыбаясь, кружились мы с Грегом. Рената подарила нам картину на новоселье, мы повесили ее внизу в гостиной. Я частенько смотрела на нее, особенно в те моменты, когда меня охватывали дурные предчувствия и портилось настроение. Это была последняя работа Ренаты на тему наших с Грегом взаимоотношений.
Прошедшее лето Рената проводила в саксонском городке Гослар, брала там уроки живописи. На одном таком уроке она познакомилась с местным пареньком по имени Ганс, между ними вспыхнуло чувство. Ганс решил стать вампиром, чтобы никогда не разлучаться с любимой, но закончилось все ужасно. Он умер от укуса Ренаты, после чего та впала в жесточайшую депрессию. Ее привезли в Москву, но она никак не могла прийти в себя. И вот тогда я посоветовала ей вновь начать рисовать. Я и понятия не имела, чем все это может закончиться. У Ренаты была одна особенность — она умела каким-то образом входить в свои картины и оставаться там столько, сколько хотела. Как-то она поделилась со мной, что выдуманный и нарисованный ею мир становится для нее все более привлекательным, чем реальность. Однажды она нарисовала Ганса: он сидел на скамейке в прекрасном парке и выглядел как живой. Рената ушла в картину. Иногда мы с Грегом наблюдали, как они гуляют по парку, при этом их лица выглядели необычайно счастливыми. С тех пор прошло уже больше месяца, но Рената так и не появилась в реальности. Грег с ума сходил от беспокойства. Он пытался звать Ренату, даже говорил, что сам войдет в картину, но пока у него ни разу не получилось. Атанас, знавший обо всем случившемся, обвинял в этом исключительно меня. Ведь это я посоветовала Ренате начать рисовать, что-бы избавиться от депрессии, и даже предложила изобразить умершего возлюбленного. Но как ни старался Атанас вызвать во мне чувство вины, в душе я была уверена, что совершенно ни при чем. Атанас крайне враждебно относился ко мне. Прекрасно зная о плане Грега пройти обратное превращение, он считал это недопустимым и всячески нам мешал.