В другом контексте Евангелие от Луки противопоставляет личности двух сестер Лазаря: Марфа, обстоятельная хозяйка, которая находится в постоянных заботах о кухне, и задумчивая Мария, предпочитающая сидеть у ног Иисуса. В час, когда пришла беда, обе эти личности остались верными себе. Марфа побежала по дороге навстречу Иисусу, чтобы встретить его на краю селения. «Господи! — бросилась она к нему, — если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой». Чуть позже Мария присоединилась к ней и с горечью повторила те же самые слова: «Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой».
В словах сестер звучали укоризненные ноты, обвинение в адрес Бога, который не ответил на молитвы. Как бы мы ни старались, те из нас, кто испытывает горе, не может избежать слов, вроде «если бы». Если бы только он не полетел этим рейсом. Если бы он только бросил курить. Если бы только я нашел время сказать «до свидания». В этом случае, у Марии и Марфы была четкая мишень для их «если бы»: сам Сын Божий, их друг, который мог бы предотвратить смерть.
Недостатка веры можно было не стыдиться. Марфа уверяла Иисуса в том, что она верит в загробную жизнь, и, нужно заметить, она действительно провозгласила Иисуса Мессией, Сыном Божиим. Детская вера подсказывала ей вопрос: почему Иисус не помог? Друзья и родные задавали резкий вопрос: «Не могли Сей, отверзший очи слепому, сделать, чтобы и этот не умер?»
Марфа плакала. Мария плакала. Все скорбящие плакали. Наконец, сам Иисус «восскорбел духом и возмутился» и расплакался. Иоанн не говорит о том, почему Иисус плакал. С того момента, как он уже раскрыл свои планы воскресить Лазаря из мертвых, он действительно не чувствовал той скорби, которую переживали опустошенные близкие. Все же, что–то его растревожило. Когда он подошел к могиле, он снова почувствовал спазм, «скорбя внутренно», как передают это некоторые Евангелия.
Смерть никогда раньше не беспокоила Иисуса. Он без усилий возвратил сына вдове из Наина, остановив движущуюся погребальную процессию. Он вернул к жизни дочь Иаира почти играючи: «Встань, чадо!» — как отец, который будит своего ребенка. Однако в случае с семьей Лазаря он казался обеспокоенным, озабоченным, расстроенным.
Молитва Иисуса, произнесенная у могилы, дает нам ключ к разгадке: «Отче! благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня». Нигде больше Иисус не молился, думая о людях стоящих у него за спиной, подобно актеру в драме Шекспира, который поворачивается к толпе, чтобы произнести ремарку. В этот момент Иисус, казалось, был уверен в своей двойственной сущности, будучи одновременно тем, кто сошел с небес, и Сыном Божиим, рожденным на земле.