– А чего это тебя в Интерклуб потянуло? – скорее из женской привычки к расспросам, чем из желания услышать ответ, спросила Вера Васильевна. Она знала, что Леденев никогда не делился с ней служебными новостями.
– Надо было, Веруша, надо, – ответил Юрий Алексеевич. – А ты все же учуяла вчера…
– А как же! – откликнулась уже из кухни жена. – Иди мойся, да будем завтракать. Хочу сегодня в школу заглянуть. Мои питомцы к празднику сюрприз готовят, ко Дню Флота, вот и сообщили по цепочке, что хотят со мной посоветоваться.
– Школа-то, поди, на ремонте, где вы соберетесь? Шли бы к нам домой, – сказал Леденев.
– А у нас только встреча там. Потом, наверно, к нам придем, а может быть, погуляем, дни-то какие, для нашего города – великая редкость!
Вера Васильевна преподавала литературу в школе. Своих детей у Леденевых не было, и она часто задерживалась в школе, иногда майор заставал дома с десяток мальчишек и девчонок, они читали стихи, делали стенгазету или репетировали пьесу.
«Тебе легче, – подумал Юрий Алексеевич о жене, продолжая делать гимнастику, – тебе тайну сегодня раскроют, а мне мою никто на блюдечке с синей каемочкой не преподнесет. А утром – доклад у полковника Бирюкова».
С Василием Пименовичем Бирюковым Леденева связала война. Юрий Алексеевич был старшиной в отряде специального назначения, которым командовал капитан-лейтенант Бирюков. Отряд совершал лихие рейды в тыл к немцам, проводил диверсионные и разведывательные операции, высаживаясь с моря на северном побережье.
Перед окончанием войны Бирюков был неожиданно отозван в Центр, и следы его для Леденева потерялись. А Юрий Алексеевич демобилизовался и остался в Поморске. По путевке райкома партии он пришел на работу в милицию, окончил Всесоюзный юридический заочный институт, отличился в городском уголовном розыске как мастер по раскрытию запутанных преступлений. Его уже собирались было забрать в Москву, но тут приехал в Поморск бывший командир отряда, теперь уже полковник, Бирюков, назначенный возглавлять областное управление КГБ. Он-то и уговорил Леденева перейти на работу к нему.
Смерть радиста Оскара Груннерта была первым серьезным делом, за которое он взялся. Впрочем, могло оказаться, что убийство радиста было заурядным уголовным преступлением, не больше.
– Да, это возможно, – подтвердил полковник, когда Леденев закончил доклад. – Но не исключено, что тут совсем другое… Сегодня уже звонили из Москвы. Там держат расследование этого дела на контроле. Москва спрашивает, не нужна ли нам их помощь.
– А чем они могут нам помочь? – недовольным тоном произнес Леденев. – Что мы тут, слепые, что ли?