и спустил вниз две петли, обмотанные вокруг деревянного бруса. Затем он ловким движением просунул под поручни телеги доску и сам перебрался на телегу. Джон услышал, как разом смолкла толпа зевак. Палач распутал веревки, которыми осужденные были привязаны к поручням, но не освободил им руки. Повинуясь его команде, старик встал на доску, а мальчишку палач поставил на нее собственноручно. Мальчонка едва слышно поскуливал, огромными глазами глядя на отца с матерью, жавшихся к краю толпы. В выражении его лица перемешались немая мольба и непонимание.
Вместе с солдатами на место казни пришел и священник, и теперь он выступил вперед и принялся читать что-то неразборчиво по-латыни, держа перед собой книгу. Судя по тону, он относился к происходящему как к неприятной и неизбежной рутинной работе, для которой из епархии отряжают кого-нибудь каждые вторник и пятницу. Палач надел петлю на шею старика и затянул ее потуже. Затем проделал то же самое с мальчишкой, который, очнувшись, вдруг пронзительно закричал, и его крик слился со стенаниями матери, чье сердце разрывалось от горя. Толпа не издавала ни звука, но когда палач соскочил с телеги и хлестнул плетью по крупу кобылы, над людской стеной поднялся низкий, животный гул.
Кобыла, точно так же, как и священник, привыкшая к исполнению незамысловатых обязанностей, резко дернула с места. Гул в толпе нарастал, и когда приговоренные сорвались сначала с доски, а потом с тронувшейся телеги, выехавшей из-под виселицы, над окрестными лугами разнесся почти оргазмический стон.
Визгливые вопли мальчишки тут же захлебнулись, когда петля затянулась на тонкой шее, превратившись в сдавленное мычание. Ноги его бешено задергались, сначала непрерывно, затем движения стали прерывистыми и спазматическими. Издав крик отчаяния, от толпы отделился отец мальчишки и бросился к виселице. Он вцепился в ноги сына и что было сил потянул вниз, чтобы сократить предсмертные мучения, не видя, как его жена упала в грязь, потеряв сознание.
Старик же умер, как и жил, — тихо и незаметно. Редкие подергивания конечностей продолжались несколько минут, пока душа покидала тщедушное тело, в котором ютилась последние шестьдесят лет.
Коронер бесстрастно наблюдал за происходящим, но, как всегда в моменты подобных ритуалов, где-то в глубине его сознания зашевелились дурные предчувствия и беспокойство. Какой смысл в том, чтобы публично задушить молоденького мальчонку, вся провинность которого состояла в том, что он сбежал, прихватив с собой горшок стоимостью двенадцать пенсов? Наступят ли когда-нибудь в Англии времена, когда будут изобретены новые, более гуманные способы наказания малолетних преступников? Два тела все еще спазматически дергались в петлях, а он уже подал сигнал Томасу и Гвину.