— Едва ноги унесли, — заметил Майло.
— А я думал, у тебя есть отмазка, — сказал я.
— Отмазка — штука эфемерная.
Я завернул за угол и направился в сторону участка.
— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил он.
— О чем?
— О поведении Джорджи.
— Я первый раз в жизни видел Джорджи.
— И все же.
— Мне показалось, что он занервничал, когда ты упомянул Бернса.
— Точно. Вообще-то он человек уравновешенный и ругается не часто. А сегодня как-то уж чересчур разошелся.
— Возможно, разволновался, когда ты напомнил ему про убийство отца.
— Может быть.
— Ты хотел бы знать, разобрался ли он с Бернсом. Никогда не узнаешь.
— А я думал, ты у нас специалист и умеешь чувствовать и понимать людей.
— Очищение через внутреннее восприятие, — проворчал я, остановившись на парковке для персонала участка, но не выключая двигателя.
Майло остался на месте, подтянув свои длинные ноги и упершись руками в сиденье.
— Будь проклят Швинн, — заявил он наконец.
— Это-то как раз легко, — заметил я. — Если дело действительно в Швинне.
— Решил взяться за свои штучки, — мрачно прокомментировал он.
— А для чего еще нужны друзья?
Через несколько минут Майло заговорил снова:
— При чем тут «Книга убийств»? Если он действительно намеревался помочь, почему не позвонил и не рассказал то, что знал?
— Может быть, хотел, чтобы мы еще на что-то обратили внимание — не только на фотографию Джейни?
— На что?
— Понятия не имею, но, думаю, нам стоит еще раз взглянуть на альбом.
Майло промолчал и даже не подумал выйти из машины.
— Итак? — сказал я.
— Итак… я думаю, не съездить ли нам в «Школу успеха», может, узнаем что-нибудь новенькое про современные методы обучения.
— Это дело тебя не отпускает?
— Не знаю.
Мы проехали по Пико, выбрались на Мотор, миновали Ранчо-Парк и оказались на Шевиот-Хиллз. Днем «Школа успеха» выглядела не лучше, чем вечером, в темноте. Светлая штукатурка оказалась небесно-голубой. На парковке стояло еще несколько машин, тут и там болтались небольшие группы подростков, которые, когда мы притормозили у тротуара, не обратили на нас ни малейшего внимания.
Майло позвонил в звонок у ворот, которые открылись перед нами без лишних вопросов. Еще один звонок, и мы вошли в дверь. В вестибюле пахло освежителем воздуха и кукурузными чипсами. По одну сторону коридора, который заканчивался неярко освещенной комнатой для ожидания, где никто никого не ждал, находилась конторка, а по другую — дверь с надписью: «Администрация». Кремовые стены украшали натюрморты в блестящих металлических рамках, изображавшие цветы, на полу лежал ковер сливового цвета, на журнальных столиках из тика аккуратной стопочкой высились журналы, а рядом с ними стояли белые, очень мягкие кресла. Сквозь застекленную двойную дверь в дальнем конце коридора виднелся еще один коридор и снующие повсюду дети.