Голубой альбом в огромном пластиковом пакете с «молнией» лежал на верхней полке миниатюрного книжного шкафчика над столом.
Майло надел перчатки, вытащил альбом и принялся изучать фотографии.
— У тебя появились какие-то новые мысли?
— Давай посмотрим, что идет дальше.
Через три страницы после снимка Джейни мы наткнулись на три фотографии, сделанные на месте преступления, все жертвы были молодыми мужчинами. Один черный юноша и два испанца лежали на залитом кровью асфальте. Блестящий револьвер валялся около правой руки последней жертвы.
Под первым снимком стояла подпись:
Гангстерская разборка, стреляли из машины, улица Брукс, Венис. Один убитый, двое раненых.
Дальше:
Гангстерская разборка, стреляли из машины, угол Коммонвелс и Пятой, Рэмпарт. И наконец:
Гангстерская разборка, стреляли из машины, Сентрал-авеню.
— Три одинаковых убийства, — сказал я. — Интересно.
— Почему?
— До сих пор преступления отличались разнообразием.
— Гангстерские дела… ничего необычного, — заметил Майло. — Может, у Швинна кончились интересные снимки — если это случилось после убийства Джейни, когда он уже не работал в полиции, возможно, ему стало трудно добывать фотографии с места преступления. Одному Богу известно, как ему удалось достать эти. — Он закрыл альбом. — Ты видишь какую-нибудь связь между ними и убийством Джейни? Я — нет.
— Дай-ка еще раз посмотрю.
— Можешь смотреть сколько влезет.
Майло достал из ящика стола еще одну пару перчаток, которые я молча надел.
Пока я разглядывал первый снимок, Майло обошел стиральную машину и оказался на кухне. Я услышал, как он открывает холодильник.
— Хочешь выпить?
— Нет, спасибо.
Тяжелые шаги. Скрип дверцы. Звон стекла.
— Пойду посмотрю почту.
Я не торопясь изучал фотографии, думал о Швинне, который принимал амфетамины и добровольно лишил себя многих радостей, но при этом сохранил украденные в участке фотографии. Он вел скромную, тихую жизнь и тайно продолжал создавать дневник чудовищных преступлений. Я переворачивал страницы — уже ставшие мне знакомыми, — и вскоре образы начали сливаться, накладываться один на другой. Тогда я заставил себя отбросить в сторону посторонние мысли и постарался сосредоточиться на каждой страшной смерти в отдельности.
Я перелистал альбом и ничего особенного не заметил, но когда вернулся к началу и стал просматривать его во второй раз, что-то заставило меня остановиться.
Два снимка, предшествующие тому, на котором была изображена Джейни.
На одном из них, цветном, сделанном с некоторого расстояния, я увидел тощего черного парня, чья кожа уже начала сереть. Его распростертое длинное тело лежало в бурой грязи, одна рука у лица, словно он пытается его защитить, рот открыт, безжизненные глаза, раскинутые в стороны ноги.