Это сразу решило бы массу проблем. Во-первых, с жильем – с квартиры надо съезжать срочно, а искать новое жилье с сотней в кармане… это не про Нью-Йорк. Кроме того, став женой Лапейна – ТЕОРЕТИЧЕСКИ сейчас рассуждаем – она решила бы и проблемы с бизнесом.
Я его не люблю. Надо просто повторять это, как заклинание, и тогда все получится.
Она будет спокойной и вежливой. Легкое недоумение, снисходительная улыбка. Кстати, вообще пока не ясно, зачем он прислал ей этот проклятый контракт. Может, это просто повод вытащить ее на свидание?
Да, скорее всего. Дэн Лапейн не похож на мужчину, у которого могут возникнуть проблемы с женитьбой. Улицы Чикаго, Нью-Йорка и других мегаполисов должны быть устланы бездыханными телами претенденток на его руку и сердце. Даже приснопамятная миссис Барристер непроизвольно начинала с ним кокетничать, так что…
Секретарше надоело созерцать напряженную спину посетительницы, и она промурлыкала профессионально чарующим голосом:
– Доброе утро, мэм. Чем могу помочь?
Эффект оказался потрясающим. Мэри Лу подскочила, стукнулась лбом о стекло, резко развернулась, взмахнув руками, едва не свалила лимонное деревце в изящной кадке, покраснела и выпалила:
– К мистеру Лапейну! Назначено! Добрый день! Мисс Дженнингс. Это я.
Секретарша и бровью не повела.
– О, разумеется. Мистер Лапейн предупредил меня о вашем визите. Он в данный момент на совещании, но будет буквально через несколько минут. Я провожу вас в его кабинет. Если что-то нужно – обращайтесь ко мне. Меня зовут Сэнди.
«Дайте мне бутылочку валерьянки, Сэнди!» – хотелось сказать Мэри Лу. Или лучше мотоциклетный шлем с тонированным щитком – чтобы не видеть и не слышать этого змия-искусителя, который опять снился ей ночью в виде, не допускающем разночтений. Однако Мэри Лу промолчала и поплелась за длинноногой Сэнди в кабинет.
Секретарша оставила ее одну, и Мэри Лу принялась бродить по кабинету, не в силах сидеть на месте. Дипломы и сертификаты развешаны по стенам. Пара хороших репродукций. Цветы в вазе, много зелени возле окна. Аквариум с рыбками.
Мэри Лу подобралась поближе к комоду, на котором у всех приличных деловых людей помещаются обычно фотографии их жен, детей и прочих родственников. Это был чистой воды мазохизм, потому что при виде любого женского портрета она немедленно впадет в черную меланхолию…
Женских портретов не наблюдалось, если не считать фотографии хохочущей девчушки лет трех. Передние зубы у девчушки отсутствовали, белокурые локоны были стянуты в три смешных хвостика, а глаза сияли фирменной лапейновской синевой. Помимо фото девчушки имелись еще фотографии двух суровых индейских вождей примерно того же возраста, одна общая фотография, где все трое, синеглазые и белобрысые, старательно показывали в объектив языки, а все остальное пространство занимали портреты лохматого чудища неопределенной масти. Уши у чудища были волчьи, бакенбарды терьеровские, шерсть бобтейла, рост теленка, глаза Джулии Робертс. Невероятный пес стоял, лежал, сидел, валялся, задрав все четыре лапы в воздух, и откровенно улыбался в камеру. Очарованная последним снимком, Мэри Лу не слышала, как открылась дверь в кабинет…