Но, встречая других мужчин, она ловила себя на мысли о том, что всем им далеко до Дэниэла. Мать писала ей из Англии: «Я так рада, что ты общаешься со многими людьми, дорогая. Должно быть, приятно видеть рядом с собой Рохана. Есть ли у тебя кто-нибудь сейчас? Мне трудно представить, что в сентябре тебе исполнится двадцать восемь...»
Мать думала о будущем, но для Рэйчел будущего не существовало. Завтрашний день представлялся пустыней, тянущейся из сегодняшнего оазиса в никуда; ей открывался пейзаж столь безрадостный, что она боялась разглядывать его. Я не выйду замуж, думала она, пока образ Дэниэла живет во мне. Но Дэниэл выбрал другую жизнь. Он никогда не любил ее, Рэйчел, так же как и она не любила его по-настоящему; теперь ей было ясно, что когда-то она испытала романтическое влечение, типичное для юной девушки, которой она осталась в душе; правильнее всего было делать вид, будто эпизод почти забыт; тогда ей, вероятно, будет легче навсегда выбросить Дэниэла из памяти.
Был вечер. Она собиралась пойти на обед и только что приняла ванну. В гостиной над столом висело зеркало; накладывая макияж, она всегда сидела перед ним, поскольку настольная лампа обеспечивала наилучшее освещение. Она уже занялась своим лицом, когда зазвонил телефон. Она равнодушно сняла трубку:
— Алло?
— Рэйчел,— сказал Рохан, голос которого звучал тихо, как бы издалека.— Я должен был позвонить тебе.
Рохан всегда все драматизировал. Возможно, причина звонка — какой-то пустяк.
— Я собираюсь уходить,— сказала она.— Можно я перезвоню тебе позже?
— Нет, я должен сообщить тебе новость. Сегодня я получил письмо из Англии.
Ей показалось, что его голос дрожит. Рэйчел сильнее сжала трубку.
— Из Англии?
— От Ребекки. От Ребекки Кэри.
Она увидела изменившееся выражение своего лица в зеркале; кровь отхлынула от ее лица. Рэйчел словно смотрела фильм, она видела перед собой незнакомого ей человека.
— Письмо пришло утром,— продолжил он.— Я недоумевал, что заставило ее послать его, мы обменялись адресами исключительно из вежливости.
— Что она пишет?
— Не догадываешься? Это касается Дэниэла, Рэйчел,— Дэниэл возвращается из Африки, снова входит в нашу жизнь...
Дэниэл часто спрашивал себя о том, что побудило его уехать за границу. Почему из всех людей именно он, человек, который провел всю жизнь в чисто английском окружении, в самой старой и наиболее английской части страны, ученый, работавший в специфически английской области науки, внезапно отказался от всего этого ради малопрестижного и плохо оплачиваемого преподавания в чужеземном, враждебном европейцу крае? После Рошвена он возвратился в Кембридж с намерением продолжать свою привычную жизнь, словом ничего не случилось, вернуться к интеллектуальному труду среди красивых старинных зданий, приносившему ему удовлетворение. Он не предвидел, что произойдет с ним в Кембридже. Никогда не думал, что мир, который он так любил, покажется ему новым Рошвеном — бесплодным, заброшенным, холодным. Не представлял, что когда-нибудь остановится на Мосту Вздохов, посмотрит на спокойные воды Кема и скажет себе: «Это место теперь не для меня. Я — странник, стучащийся в дверь, чтобы его впустили в дом. Но я оказался не перед той дверью. Здесь мне нечего делать».