— А в чем, в сущности, проявляется ее болезнь? — спросил Бублански.
— Как я уже сказал, точный диагноз ей так и не был поставлен. Я бы сказал, что она страдает шизофренией и постоянно балансирует на грани психоза. У нее отсутствует способность к эмпатии, и во многих отношениях ее можно назвать социопатом. Я вообще считаю удивительным, что она более или менее продержалась так долго. Она прожила в обществе восемь лет, правда, в положении опекаемой, не совершив за это время ничего такого, что могло бы привести к ее аресту или вызвать жалобы со стороны окружающих. Однако ее прогноз…
— Ее прогноз?
— Все это время она не получала никакого лечения. Я предполагаю, что болезнь, которую можно было бы излечить или держать под контролем десять лет назад, теперь стала неотделимой частью ее личности. Я предвижу, что после ареста ей не грозит тюремное заключение — ее место в больнице.
— Так как же тогда, черт возьми, суд мог оставить ее на воле? — буркнул Ханс Фасте.
— Вероятно, это объясняется стечением обстоятельств: должно быть, ей попался адвокат с хорошо подвешенным языком, а с другой стороны, виновата постоянная либерализация и экономия средств. Во всяком случае, что касается меня, я решительно возражал, когда меня привлекли в качестве судебного эксперта. Однако решение от меня не зависело.
— Но ведь тот прогноз, о котором вы говорили, строится, вероятно, только на догадках? — вмешалась Соня Мудиг. — Я хочу сказать, что вы ведь ничего не знаете о том, что происходило с ней с момента совершеннолетия?
— Он опирается не только на догадки, а на весь мой опыт!
— Она опасна для самой себя? — поинтересовалась Соня Мудиг.
— Вы спрашиваете, может ли она совершить самоубийство? Нет, в этом я сомневаюсь. Она скорее психопатка, страдающая эгоманией. Кроме себя самой, она ни с кем не считается. Окружающие для нее ничего не значат.
— Вы сказали, что она реагирует применением силы, — заметил Ханс Фасте. — Иными словами, это значит, что она опасна?
Петер Телеборьян посмотрел на него долгим взглядом. Затем, прежде чем заговорить, опустил голову и потер лоб:
— Вы не представляете себе, как трудно точно предсказать поведение человека. Я не хочу, чтобы Лисбет Саландер пострадала, когда вы будете ее арестовывать… И все же: да! В ее случае я бы постарался, чтобы при аресте были соблюдены все возможные меры предосторожности. Если окажется, что у нее есть оружие, то существует большой риск того, что она пустит его в ход.