Развитие карьеры Бьёрка в период 1970–1985 годов оставалось неизвестным, что и неудивительно, поскольку деятельность отдела безопасности всегда была засекреченной. Может быть, он точил карандаши в каком-нибудь архиве, а может быть, находился в Китае в качестве тайного агента. Но последнее было все же маловероятно.
В октябре 1985 года Бьёрк был переведен в Вашингтон, где два года прослужил в шведском посольстве. С 1988 года он вновь вернулся в Стокгольм на службу в тайной полиции. В 1996 году он стал публичной фигурой, так как был назначен заместителем начальника отдела по делам иностранных граждан. Чем именно он там занимался, Микаэль не мог в точности узнать. После 1996 года Бьёрк неоднократно выступал в средствах массовой информации в связи с высылкой того или иного неблагонадежного араба, в 1998 году он привлек всеобщее внимание, когда из страны выслали целую группу иракских дипломатов.
Какое это имеет отношение к Лисбет Саландер и убийству Дага и Миа? Вероятно, никакого.
Но Гуннар Бьёрк что-то знает о Зале.
Поэтому тут, вероятно, имеется какая-то связь.
Эрика Бергер никому, даже своему мужу, от которого у нее обычно не было тайн, не рассказывала, что собирается переходить под крыло Большого Дракона — в «Свенскамор-гонпостен». В «Миллениуме» ей оставалось работать еще месяц. Ей было страшно. Она знала, что оставшиеся дни пролетят очень быстро и неожиданно наступит последний день ее работы главным редактором.
Вдобавок ее грызла тревога за Микаэля. Прочитав его последние сообщения по электронной почте, она почувствовала, что у нее защемило сердце. Все признаки были налицо. В нем проснулось упорство, которое два года тому назад заставило его вцепиться в Хедестад, та же настырность, которой он был одержим, когда воевал против Веннерстрёма. Начиная с Великого четверга для него перестало существовать все, кроме желания выяснить, кто убил Дага и Миа, и стремления так или иначе снять подозрения с Лисбет Саландер.
Несмотря на то что она полностью сочувствовала его целям (Даг и Миа были и ее друзьями тоже), одна черта Микаэля ее всегда несколько смущала: стоило ему напасть на след добычи, как все остальное для него утрачивало значение.
С того момента, как он позвонил ей вчера и сообщил, что бросил вызов инспектору Бублански и вступил с ним в соревнование, словно какой-нибудь несчастный мачо или ковбой, она сразу поняла, что теперь с ним невозможно будет иметь дело, пока он не добьется решения поставленной задачи. Теперь он будет попеременно то восхищаться собой, то впадать в депрессию. И где-то в его уравнении будет присутствовать риск, скорее всего, совершенно неоправданный.