Она чувствовала его присутствие еще до того, как он появлялся у нее перед глазами. Чувствовала всем телом: по спине проходили теплые токи, как знак того, что он рядом. Внутри нее пылал пожар.
Когда он приходил и становился рядом с ней, пожар распространялся и на щеки.
— Итак… — он помолчал некоторое время, пока она не снизила скорость шага, — вам понравились цветы?
— Какой бы женщине не понравилась хрустальная ваза со свежими розами, которые доставили прямо на дом? — Краем глаза она заметила удовлетворенное выражение на его лице. — Вам не следовало этого делать.
— Я так захотел.
— Почему?
— Потому что я надеялся, что они вам понравятся. И тогда, возможно, вы простите меня за мой прошлый подарок, который был чересчур оригинальным.
— Ну, случай с колготками окончательно забыт.
— Забыт? — И он усмехнулся, подняв бровь.
— Ну, может, не до конца, что же касается прощения, то вы его получили. Поэтому вам вовсе не надо забрасывать меня подарками за одну неудачную шутку.
— Дарить людям подарки для меня огромное удовольствие.
— Да, я заметила. — Она почти совсем замедлила шаг и, потянувшись всем телом, остановилась под раскидистым дубом. Она не понимала, почему ее так тянет к Рику Блэйну. — Вы с помощью подарков желаете заполучить расположение людей? Но зачем? — спросила она внезапно.
Вопрос застал его врасплох.
— Но это не так, — возразил он удивленно и обиженно.
— Неужели? — продолжала язвить она.
Он нахмурился. Нет, он вовсе не обиделся, он как бы смутился — вопрос поставил его в тупик. И выглядел он при этом довольно трогательно. Так же прозвучал его ответ:
— Возможно, материальное благосостояние не самое главное в жизни. Но оно приносит спокойствие и удовлетворение, особенно для тех, кто долгое время в нем нуждался. Я, например, прекрасно знаю, что значит мечтать о теплом пиджаке без дыр на локтях, о паре новых ботинок, которые никто до тебя не надевал, или о симпатичной игрушке под настоящей новогодней елкой.
— Ага, я так понимаю, ваша семья не была особенно богатой.
— Да уж. — Но в его взгляде не мелькнуло ни гнева, ни жалости к себе. — Моя мать работала в поте лица, чтобы только сохранить крышу над головой. У нее никогда не хватало денег на саму себя, у нее не было ни одного украшения, ни одного из тех элегантных платьев, которые превращают женщин в принцесс, пусть даже на несколько кратких часов.
Меня всегда очень огорчало, что другие имели все, в то время как у моей мамы, которая была центром моей вселенной, — ничего этого не было.
Его глаза вспыхнули необычным светом любви, когда он заговорил о своей матери, и эхом отозвались в душе Катрины.