Все-таки немалое время провели вместе, я привыкла к ним, приняла в сердце. А теперь вот наши дороги разошлись. Да, знала об этом с самого начала, но не думала — расставаться с друзьями оказывается больно.
— Не грусти, — Фларимон дотянулся до моей руки, коснувшись дубового венка, скрытого сейчас под перчаткой. — Все будет хорошо.
— Я знаю, просто… Не обращай внимания, это все… пройдет, просто пройдет, — смущенно шмыгаю носом.
Так, надо срочно перевести разговор на другую тему, не хватало только расплакаться перед Фларимоном.
— А вот интересно, для кого же тогда шьют подвенечное платье, если вы жениться на принцессе не собираетесь? Причем шить собирались даже два платья, — очень кстати вспомнился жемчуг из Давро.
Фларимон обижено сморщился при упоминании принцессы, но ответил:
— Старшая сестра нынешнего короля наконец-таки выходит замуж.
— Э… Не поняла… Одна? И столько жемчуга?
— Столько — это сколько? — на всякий случай решил уточнить принц.
— Ну… Кажется, речь тогда шла о двадцати мешках.
Фларимон тяжко вздохнул:
— Все неймется кое-кому!
— А подробней?
— Видишь ли, герцогиня Аллита — дама немолодая, однако свято блюдет традиции королевского дома. Поэтому свадебное платье и украшают жемчугом.
— И в чем подвох?
— Ну… Думаю, тетушку Хафелу ты хорошо помнишь.
Такую забудешь!
— Так вот представь себе четырех таких, как она, да еще двоих, как княженка Хемелинка, можно прибавить, — пояснил Фларимон.
Ничего себе… В голове рисовался почему-то страшный образ учетверившейся Хафелы в белом венчальном платье, сплошь расшитом жемчугом. Ужасающе, однако.
Полдень давно миновал, и от утреннего морозца не осталось и следа. Как не осталось следа и от странного настроения Фларимона. Собственно, я так и думала, ожидала, но почему-то стало грустно. Да к чему обманывать себя? Сердце не хочет слышать слова разума и бьется в слепой и глупой надежде.
Фларимон едет впереди, так что ему не увидеть внезапных слез. И слава Всевышнему! Не хочу остаться в его памяти плаксой. Вздорной, пафосной, но определенно не плаксивой. Однако что-то Фларимон услышал, а потому обеспокоено оглянулся.
— Что-то случилось?
— Нет, нет, все в порядке, — стараясь не шмыгнуть носом, отвечаю радостным голосом.
— Правда? — продолжил допытываться Фларимон.
— Угум. Я вот все думаю, неплохо будет тебе почувствовать себя свободным от навязанной клятвы. Тебе претила обязанность женитьбы по традиции. Догадываюсь, как было противно подчиняться разбойникам, — говорю бодро, а у самой все слезы так и хотят скатиться по щекам. Как бы их утереть незаметно?