Как он сумел докарабкаться до этой должности - не знаю, было это задолго до меня, но засиделся он на ней до полной потери пульса… Да-да, я настаиваю на том, что за этим застёгнутым на все пуговицы форменным мундиром сердце уж давно не бьётся…
Человек в нашем подполковнике давно умер, - осталась только служебная функция. Ну и, разве что – могучий инстинкт самосохранения, жгучее желание как можно дольше занимать своей персоной эту должность, после которой - только бесславная отставка, полу-бедность, и скорая кончина от одной из многочисленных болячек, неизбежно нажитых за годы милицейской службы…
(Чего от наших начальников не отнимешь, так это болезней. Хоть смотрятся они зачастую пузато-вальяжными, но, отработав 10-15-20 лет на «земле» и в руководстве «конторы», не «посадить» своё здоровье - практически невозможно. Они ж только на лекарствах и живут!.. И стоит только задуматься над их судьбой, так понимаешь, насколько же они, в сущности, несчастные люди…)
Стиль его деятельности составляет бесконечный мат, - как в личном общении, так и по телефону… Как вернётся утром из горУВД с оперативки, где ему в который уж раз давали по мозгам за «низкую раскрываемость» и всё остальное, так и давай, один или в спарке с замами, разносить в пух и в прах всех, кто на глаза попадётся… Одних – за одно, других – за другое, третьих – за четвёртое, а четвёртых - вообще за какое-нибудь десятое… Пока не запудрит всем мозги, и не испортит настроение личному составу – не успокоится…
Поводы для придирок находятся всегда, это - дело нехитрое. «Почему материалы по таким-то делам просрочены?.. А почему вы не выбриты, и не в форменных ботинках?.. А почему… почему… почему…» Тьфу на тебя, козлятина!..
Никто Марьванну не любит, все ему косточки перемалывают (за глаза, разумеется), иные его словечки и фразёнки мигом становятся райотделовским фольклором…
Допустим, на оперативке интересуется Марьванна, где начальник следственного отдела. Ему докладывают: на учёбе, уехал на очередную сессию в столицу, в Академию… «Ах, так он ещё и учится!..» - презрительно кривит рот подполковник. Потом багровеет: «И это - в то время, когда четыре нераскрытых мокрухи и шесть разбоев на нас висит!.. Отозвать с сессии, немедленно!..»
Присутствующие переглянулись, и кто в кулак закашлялся, кто себе под ноги начал смотреть, мысленно ухмыляясь… А зам по оперативной работе, благоразумно дыша перегаром в другую сторону, глуховато напомнил, что отнимать у главного районного следака его конституционное право на учёбу было б, наверно, не совсем правильно и законно…