Мы с Лином худо-бедно продемонстрировали свои умения. На лице человека особый восторг не отразился.
— Что ж, — медленно проговаривает он, дождавшись того момента, как я с разбегу запрыгиваю Лину на плечо, — не театр Куклачева, но, в принципе, сгодится.
Николай сияет в ответ и начинает увлеченно обговаривать с Алексеем Дмитриевичем размер гонорара. Мы с Лином, слегка испуганные, стоим в сторонке и стараемся ничего не трогать. Нет, я бы, может, и прогулялась немного, только Мерлин невежливо встряхивает меня за шкирку и шипит что-то о необходимости соблюдать осторожность. Лучше бы он таким осторожным был, когда заклятье на меня накладывал! Мажонок!
Наконец, Николай радостно произносит:
— Договорились!
И, улыбаясь, смотрит на нас.
— Ну что, ребята, — продолжает он, — через час выступление. Здесь подождете или домой пойдем?
Лин в очередной раз бледнеет и лепечет, что он предпочел бы подождать. А я что? Мне голоса не давали! Хотя, быть может, я бы и прошлась.
Следующий час, и даже чуть больше, мы сидим вместе с Николаем в комнатушке, заставленной экранами. Лин пьет горький, остро пахнущий кофе. Я дремлю. Прямо-таки идиллия. Прерывается она появлением какой-то всполошенной девочки лет шестнадцати на вид, которая с криками "Быстрее! Сейчас вы!" вытаскивает Лина наружу. Я бегу следом. Точно дурачок, так растерялся, обо мне забыл. Да что это за номер, без чудо-кошки?
Выходим в зал. Темно. И светлый круг в центре. Вот, я так и предлагала! Я немедленно выбегаю на свет и раскланиваюсь с публикой. Ну, как раскланиваюсь? Как получается! Просто припадаю на передние лапы. Три раза. Как договаривались. Лин, волоча ноги и растерянно озираясь, подходит ко мне.
— Здравствуйте, дамы и господа, — говорит он, а голос дрожит.
Я оглядываюсь. Мы на сцене — чуть приподнятом над полом подиуме. Позади нас, как объяснили ранее, бар. Напротив сцены — столики расставлены. И люди вокруг них сидят. Кушают что-то. А я, между прочим, с утра некормленая! Ну, в самом деле, не макароны же мне есть?! Хорошо, что мне говорить сегодня нельзя, а то полон рот слюны. Вряд ли что внятное произнести удалось бы.
— Я сегодня, — продолжает Лин, — хочу вас познакомить с волшебной кошкой.
Начинаю жалеть, что не умею ругаться как мать. Очень хочется сказать много разных слов и ни одного приличного. Такого унижения я еще никогда не испытывал! Я ощущал себя последним идиотом. Эти морды жрут, а мы с Иоханной перед ними выёживаемся всячески. А они продолжают жрать! И никаких эмоций при этом не проявляют.
Очень хочется колдануть что-нибудь мерзкое и необратимое. На всех сразу! В тараканов их всех и передавить! Поднять все близлежащие трупы и натравить на них! А трупы здесь есть. Я их чую. Очень старые и очень глубоко под землей. Пока еще откопаются.