Принцесса. Пособие по выживанию (Ткаченко) - страница 123

Хм, а Адим это заклинание не заметил. Наверно, с магией вообще у него не очень, но вот зато с лечебной здорово — у меня уже совсем ничего не болит, даже простреленное плечо.

— Ты не сердишься? — продолжил Адрей, встревоженный моим задумчивым видом. — Благодаря ему я почувствовал, что тебе угрожает опасность и вернулся в наш мир. Я и впредь буду чувствовать, если ты окажешься в опасности, будешь испугана или тебе будет плохо. Но если ты хочешь, чтобы я снял его…

— Ну что ты, я совсем не сержусь, и не надо его снимать. А когда мне хорошо, ты тоже чувствуешь? — я с трудом перевернулась — Адрей мгновенно помог — пристроилась у него на плече, обняла крепко и пояснила: — Вот как сейчас…

Адрей улыбнулся, тоже обнимая меня — бережно и нежно.

— А для этого мне никакие заклинания не нужны, — он поцеловал меня в лоб и выключил свет. — Давай спать, малыш, у тебя уже глаза закрываются.

— Угу, — пробормотала я и мгновенно заснула. 

У моей подруги Олеси есть домашний питомец, пользующийся моей нежной и заслуженной любовью. Питомец этот — среднеазиатская овчарка Бархан, огромное добродушное чудище цвета кофе с очень большим количеством молока. Поскольку я совершенно не могу пройти мимо чего-то пушистого и четвероногого, с первого же дня знакомства мы с Барханом стали лучшими друзьями.

У этой во всех отношениях замечательной собаки есть только одна раздражающая привычка. Бархан ужасно разбалован, спокойно ходит по дому и просто обожает с утра пораньше (или вообще ночью) залезать в постель к хозяевам и гостям. А поскольку моя к нему любовь полностью взаимна, стоит мне остаться у Олеськи на ночь, как полное невероятно "приятных" ощущений пробуждение мне гарантировано. Ладно бы Бархан просто забирался на кровать и экспроприировал ближайшую её половину! Нет, он медленно, но верно заползает на хозяина кровати и устраивается сверху. Ощущения такие, словно на тебе расположилась вся туркменская пустыня, из которой отец Олеси и привёз четыре года назад милого щеночка.

Вот и сейчас, проснувшись оттого, что дышать и шевелиться стало решительно невозможно, я простонала:

— Бархан, я тебя очень люблю, только слезь!

И протянула руку, чтобы спихнуть с себя дорогого друга. Однако под ладонью оказалась не густая собачья шерсть, а гладкая человеческая кожа. Я разодрала отчаянно слипающиеся веки и обозрела тёмно-каштановый затылок, вместе со всеми остальными частями тела Андрея удобно расположившийся поверх меня вместо одеяла. Чудесно! Нет, вот интересно, люди всегда так мучаются, просыпаясь в тесных объятьях друг друга? Тут не до романтики, на ум приходят лишь прозаические подсчёты веса молодого, здорового, физически развитого мужчины. Килограмм семьдесят, наверно. Ладно, Адрей, я тебя очень люблю, но…