— Азим?.. — глухо пробормотал англичанин.
— Одевайтесь, нужно поговорить.
Джереми недовольно заворчал.
— Ну же, подъем! — приказал Азим довольно грубо.
— Который час?
— Самое время поговорить.
Мэтсон приподнял бровь, выпрямился и ушел в ванную; вскоре Азим услышал, как англичанин ругается, принимая холодный душ. Несколькими минутами позже Джереми неумело причесывался на глазах коллеги, сидящего за письменным столом.
— Ну?
— Почему вы мне ничего не сказали?
Он остановился, так и не вытащив расческу из волос.
— Не сказал о чем?
— Не надо держать меня за идиота на том основании, что я не англичанин или, что еще хуже, потому что я араб! Я знаю, почему вы любой ценой добивались этого расследования… знаю!
— О нет, Азим, вы ничего не знаете…
— Убийство в квартале Шубра. Такое же чудовищное насилие и нечеловеческая ярость и те же следы извращенного надругательства. И вы там были, ведь это вы вели то дело! Я прочел ваш отчет.
Джереми бросил расческу на лакированный стол и медленно обвел взглядом комнату вокруг себя, пошел за пачкой сигарет, вытащил одну и закурил.
— Скажите, из-за чего вы так рассердились? — вдруг спросил он гораздо спокойнее.
— Вы располагали сведениями, которые могли бы помочь в нашем расследовании, — вам следовало поделиться ими со мной!
— У меня не было ничего определенного — ничего, что могло бы нам помочь.
Англичанин полностью обрел свойственное ему спокойствие и глядел на Азима поверх облака табачного дыма, пытаясь угадать его мысли.
— Так мы партнеры или конкуренты?! — продолжал возмущаться араб. — Если мы работаем сообща, я хотел бы, чтобы мы делились друг с другом информацией. Сам я не колеблясь посвящал вас в любые свои бредовые выводы, о чем свидетельствует, в частности, эта история с гул. В ответ я ожидаю такой же прямоты от вас, господин Мэтсон!
Джереми выпустил через ноздри две струйки дыма.
— Я очень расстроен… поверьте, я не хотел вас обидеть. — Он протянул руку с сигаретой, зажатой между пальцами, и кивком головы указал Азиму на диван.
Они сели напротив друг друга. Мэтсон почесал затылок свободной рукой, пытаясь подобрать слова, наиболее подходящие для начала разговора.
— Убийство в квартале Шубра было чудовищным. Убит нищий бродяга. Когда я прибыл на место преступления, это показалось мне… хуже, чем воронка от снаряда на месте только что маршировавшего батальона. Нищего буквально сломали пополам, раздробили ему челюсть, чтобы легче было вышибить ему зубы и вырвать язык. Беднягу фактически разорвали на куски. В тот день у меня был минимум помощников, мне пришлось все сделать самому. Даже сам собирал части тела, разбросанные по лачуге.