Я от всей души поблагодарил его. Затем я ушел в сопровождении Ахмед бея и Халит бея.
Было уже темно, когда мы возвратились на стоянку корабля. Скоро мы поднялись на палубу и отплыли, направляясь в Босфор. Мы прошли мимо советского сухогруза, но мои опасения уже полностью исчезли. Я был доволен и счастлив. Далеко от нас едва различался силуэт советского военного корабля.
В пределах часа мы вошли в район восточного побережья и пристали к небольшому причалу. Там нас ожидало новое трио телохранителей. Через несколько минут плавания до берега мы сошли на берег и направились в лесной район по извилистой дороге к большой вилле, находящейся в долине и окруженной большими садами, выглядевшими как крупный парк.
Я провел около шести недель в этом приятном укрытии, прогуливаясь по моему небольшому имению, состоящему из холм и лесов. Затем меня переводили вновь и вновь под сильной охраной в нескончаемой череде переселений, где я был подобен человеку, за которым охотятся, по территории Турции в течение долгих восьми лет.
Это был длинный перегон на дороге по потери жизни и в конечном счете свободы, но я не мог жаловаться, а только был бесконечно благодарен моим турецким хозяевам и телохранителям. В конце концов, я попытался же связаться с американцами, но ничего из этого не вышло. И на поезде, идущем на побережье, я рассказывал англичанину о своем положении и получил в ответ пожелание получить помощь лишь от самого господа бога.
Когда турки оказали мне помощь в тяжелую минуту, их народ находился в нелегком положении нейтралитета, окруженный воюющими странами. Это положение не стало более легким из-за запоздалого перехода на сторону союзников буквально за несколько месяцев до конца войны. В самом конце войны в Европе Советский Союз односторонне расторг договор с 1925 года о дружбе с Турцией и потребовал совместного контроля Дарданеллами и уступку огромных районов восточной Турции вдоль советской границы. Эти требования не были форсированы, но и не отменены. Дважды за эти годы моей ссылки Советы также требовали у турков моей сдачи. Оба раза им было отказано. Хотя и не публично, но это было актом смелости и честности. Более слабая нация, возможно, сторговалась бы по поводу меня. Тем более, что сделать это не представляло особой трудности. Никто ничего не знал о моем деле, за исключением Советов, нескольких турков и меня самого.
Пунктом моего первого переселения была Испарата, красивый маленький городок высоко в горах к юго-западу. За ней последовали другие.
После завтрака в вилле на Босфоре меня посадили в автомобиль. Полицейский инспектор в гражданской одежде сел сзади меня, его заместитель в такой же одежде сидел впереди с водителем. Шторы на окнах были спущены и мы быстро, но безопасно, ехали по окольным дорогам к Хайдар Паше, железнодорожному терминалу на азиатском побережье Босфора.