Теперь же жизнь плескала через край. Сказала себе, что не хочет ничего помнить — и прошлое перестало существовать. Лопнуло, как мыльный пузырь, взвилось легких снежком и осело в ближайший сугроб. а весной и вовсе стает. навсегда. Так легко. Над головой оскорбительно проухал филин, зашипела на старого для острастки. Тот только рассмеялся — он высоко, его не достать. Тут же выкинула глупую птицу из головы. Еще поохотилась на тетеревов — и опять не поймала ни одного. Промахнулась. К этому времени снова проголодалась и решила в следующий раз уже не баловаться, а хватать, что первое попадется. Приникла носом к насту…
Всё попадались застарелые, почти выцветшие узоры запахов. То куропатки, то заяц, то сохатый… Ни одного свежего. Но до рассвета было еще далеко, в воздухе ощутимо теплело, шуршали вековые сосны. А потом нашлось непонятное — вдруг из ниоткуда, словно бы из воздуха выпрыгнул, появились следы человека. При чем человек пах неприятно — грязью немытого тела, засохшей кровью и усталостью. Фыркнула, хотела бежать дальше, но любопытство пересилило. Принюхалась. Человек был болен, напуган и появился здесь примерно три часа назад. В таком состоянии он легкая добыча. Людей есть нельзя вроде, только не помнила, почему. И всё-таки пошла по следу. Судя по всему, человек шёл медленно, местами встречались глубокие пролежины — укладывался отдыхать. Через какое-то время след окреп, уже не приходилось напрягаться, выискивая его среди других ярких ниточек и мазков. След человека сделался магистралью, по которой побежала теперь уже быстро и уверенно. Чувствовала — расстояние сокращается. Азарт преследования разгорелся заревом.
Потом не следы — уже ветер принес отблеск человека и глаза застило алое голодное и радостное возбуждение.
Рвать и терзать! Рычать, напрыгивать, тащить и волочь!
Поиграть, как кошка с мышью!
Пить теплое, вкусное, щедрое! Есть! Наконец-то утолить дикое и тяжелое, что поднимается из глубины! То, чего никак не сумел утолить съеденный где-то далеко кусок мертвого, холодного, несколько раз замороженного и размороженного мяса! Вместо мертвого — живое и трепещущее… Чуждый, но родной целиком, от когтей до кончика хвоста инстинкт.
Радостно зарычала…
Человек — добыча — пища — первая охота! Близко. Еще ближе. Беззащитен…
Он даже упал. Свежая медная кровь.
Попытался подняться…
Прыгнула сверху. Отбивается руками, дурак…
От меня уже теперь точно не уйдешь… Еще поиграть чуть-чуть… Даже не вскрикнул. Очень слаб? Так неинтересно. Ну!
Вдруг прошептал что-то…
И… словно бы удар в грудь — воздух из легких вышибло. А кожу — по живому вывернули наизнанку. Уронило на землю. Закричала, в этом крике меняясь, становясь другой…