– Кто там?
Похоже, с той стороны ответили нечто малоприятное, потому что лицо Коробкова вытянулось.
– Ты уверена? Ага, ясно. Хорошо, сейчас доложу.
– Что случилось? – занервничала я.
Но Димон уже набирал номер.
Не успел Чеслав войти в кабинет, как Коробков вскочил из кресла.
– Помнишь Сяо Цзы?
Шеф на секунду утратил невозмутимость.
– Харитонова? Всерьез спрашиваешь?
– Он убил Осипа, – отрезал Коробок.
Чеслав прислонился спиной к стене, на которой висел большой календарь.
– Дима, успокойся. Харитонов давно мертв.
– Фатима нашла синяк, – сообщил Коробок, – от ручки.
Шеф моргнул.
– Мне она ничего не сказала.
Димон кивнул.
– Так он не сразу проявился, Фатя решила на всякий случай еще раз тело осмотреть и увидела под спецлампой характерный кровоподтек.
Чеслав сел за стол.
– Еще раз прошу тебя перестать нервничать. Сяо Цзы нет. Он, если помнишь, давно покойник, его похоронили.
– Осиновый кол в его тело не забили, вот он и воскрес, – брякнул Димон.
– Маловероятно, – протянул шеф, но в его голосе я неожиданно услышала сомнение и влезла в разговор:
– Простите, я ничего не понимаю! Кто такой Сяо Цзы?
Димон покосился на Чеслава.
– Рассказывай, – велел босс.
– Великий и бессмертный гуру, – вымолвил Коробок, – двенадцатое воплощение настоятеля Сяо Цзы, исцеляющий взглядом и карающий дыханием.
– Ты здоров? – испугалась я. – Может, температуру померить?
– Лучше я с самого начала, – остановился Димон. – От печки, как говорится. Иначе ты ничего не поймешь.
В советские времена подавляющая масса наших людей была атеистами, открыто в церковь ходили лишь те, кто не собирался делать карьеру. Если коммунист хотел окрестить ребенка, то увозил его из Москвы и совершал обряд в какой-нибудь глухой деревеньке. За обращение к батюшке могли лишить партийного билета, а вместе с красной книжечкой с профилем Ленина сгинули бы и надежды взобраться вверх по социальной лестнице. Власть очень не любила церковь. К колдунам и гадалкам коммунисты агрессии не проявляли, их просто не воспринимали всерьез. К знахарям и бабкам-костоправкам ходить позволялось, травниц считали народными лекарями, заговаривать грыжу, пить ромашковый чай и лечить радикулит в бане не возбранялось. Одно плохо: старухи, практиковавшие в городах и весях, украшали свои комнаты иконами, жгли свечи и читали молитвы. Но в конце концов, последние можно было принять за заговоры. О том, что на свете существует особый вид людей, способных вернуть здоровье при помощи пассов руками, слышала лишь небольшая часть интеллигенции, про экстрасенсов население узнало только в конце семидесятых. В московских домах шептались о некой Джуне, которая лечит самого Брежнева. Легенды о ней росли и ширились. Кое-кто говорил, что свой дар Джуна открыла случайно: мол, работала официанткой в кафе, пролила чай на костюм посетителя, испугалась, поводила ладонями над пятном, и оно исчезло. Другие озвучивали иную версию. Джуна попала под машину, очнулась в реанимации, увидела женщину с крыльями, которая заявила: «Теперь твоя судьба лечить недужных», и ощутила в руках силу.